Родившийся в Париже Борис Вревский был образован (за его плечами – Благородный пансион при Санкт-Петербургском университете, где юный барон постигал науки на одном курсе с Львом Пушкиным), учтив, обладал хорошими манерами. Вдобавок ко всему, владея псковским имением Голубово, числился соседом семейства Осиповых-Вульф.
Так что Прасковьей Александровной выбор был сделан в пользу титулованного соседа, поручика в отставке лейб-гвардии Измайловского полка. Похоже, что именно ей, а не простодушной Зизи, покорившейся желанию матери.
«Теперь ты можешь наверное приехать в сентябре и вероятно найдешь меня замужем, потому что Борис торопит маменьку и никак долее июля не хочет ждать свадьбы, – как-то совсем нерадостно признается Евпраксия брату Алексею. – Маменька хлопочет. Бедная! Ей хотелось бы все моё приданое прежде приготовить, но это будет теперь невозможно. Мне досадно, что моя свадьба ей так много хлопот наделает: я бы желала, чтоб все эти приготовления делали удовольствие, а не огорчали бы её. Это дурное предвестие моему супружеству! Видно мне не суждено знать, что такое земное счастие… Теперь я прощаюсь с приятными воспоминаниями и верю Пушкину, что все, что пройдет, то будет мило, – теперь я привыкла немного слушать, когда назначают день моей свадьбы, а прежде мне так было грустно об ней слышать, что я насилу могла скрывать свои чувства».
Тем днём, к коему столь жертвенно готовила себя бедная невеста, утешаясь чудесными пушкинскими стихами, стало 8 июля 1831 года.
Пушкины и Вревские: семейные радости и обиды
Так уж случилось, что почти одновременно, в одном и том же году, произошли великие изменения в жизни поэта и в судьбе Евпраксии Вульф.
Пушкин, познавший уже радость супружества, поздравляет милую Зизи с замужеством, столь важной переменой в её жизни. Из Царского Села, где поселился с молодой женой поэт, летят в Тригорское его хозяйке Прасковье Осиповне проникновенные строки: «…Сударыня я поздравляю вас письменно и желаю м-ль Евпраксии всего доступного на земле счастья, которого столь достойно такое благородное и нежное существо».
Почти никто не знал, что незадолго до замужества Зизи тихая драма разыгралась в семье поэта: сердце юной супруги терзали первые муки ревности. Как страшилась Натали своей, как ей мнилось, соперницы, прелестной соседки мужа! И известные строчки в «Евгении Онегине», посвящённые мадемуазель Евпраксии, только усиливали её страхи и сомнения.
