Но и эта машина жуткого террора, эта дьявольская мельница, перемоловшая миллионы людей и разрушившая будущее еще большего числа миллионов, сама тоже не была защищена от сталинских чисток. Верховный диктатор страны Сталин старался уничтожить всех чекистов, знавших о преступлениях, совершенных им против собственного народа. Тысячи советских разведчиков исчезли в ходе чисток только потому, что они слишком много знали.
После смерти Сталина в 1953 году советская тайная полиция была реорганизована и переименована в КГБ. Во время кампании так называемой десталинизации Никита Хрущев старался внушить советскому народу, что чистки были всего лишь следствием злобного характера Сталина и делом рук горстки его марионеток, работавших в рядах советской тайной полиции. Согласно Хрущеву, партия не имела никакого отношения к ужасу чисток и большинство членов партии вообще не знали о зверствах, творимых Сталиным и верными ему чекистами. Но Хрущев лгал. ЧК всегда была орудием партии, послушным инструментом в руках партийной олигархии. То же справедливо и относительно наследника ЧК — КГБ. Никто из серьезных людей ни на минуту не поверил хрущевским заявлениям.
Первое главное управление КГБ расположено далеко от центра Москвы — в пригородном районе Ясенево, в элегантно спроектированном комплексе зданий, похожем на штаб-квартиру ЦРУ в Лэнгли.
Я стал курсантом школы внешней разведки КГБ. Школа эта размещалась в четырехэтажном кирпичном здании в лесном массиве под Москвой, недалеко от Юрлово. Вокруг школы постоянно патрулировали офицеры КГБ в штатском. Ночью — с собаками. Вокруг высился двухметровый забор, заканчивающийся колючей проволокой. Нам порой казалось, что мы не столько в школе, сколько в тщательно охраняемой тюрьме. Инструкторы наши прибегали ко всяческим мелким трюкам, дабы внушить нам максимально серьезное отношение к изучаемым дисциплинам. Нам, к примеру, запрещалось пользоваться своими подлинными именами. Мы знали своих соучеников, но нам было известно, что каждый из нас по окончании школы растворится в безвестности — мы не забудем облика друг друга, но прочих данных знать не будем. В той школе я был известен под фамилией Ливенко.
Режим был жестким. День начинался в 8 утра с интенсивной зарядки, занятия в классах кончались в 6 часов вечера, но учеба бывало затягивалась до позднего вечера. Учебный курс был рассчитан на год. Я занимался с полной отдачей сил, целиком погрузившись в изучение шпионского дела.
