Я, конечно, знал, что Первое главное управление КГБ занимается сбором разведывательной информации за рубежом.
— Не удивляйтесь тому, что я вам сейчас скажу, — продолжал Долудь с улыбкой. — Через контрразведку мы уже проверили вас со всех сторон, и результат оказался положительным. Второе главное управление не может сказать о вас ничего, кроме хорошего. И в самом деле, они там очень довольны вашей работой. В частности, нас особенно впечатлило задание, которое вы выполнили для Второго главного управления в 60-х годах.
Я знал, что он имел в виду. После того как в 1966 и 1967 годах я прошел в ГРУ военные сборы, Второе главное управление дало мне в 1968 году особое задание. (Так как я был связан с ГРУ, КГБ завело на меня объемное дело, где фиксировались все мои слабые и сильные стороны. Я не сомневался, что в деле том были десятки страниц разного рода сообщений обо мне, написанных стукачами, часть из которых, вероятно, числилась в моих личных друзьях.) Мне было велено явиться в гостиницу „Берлин" — прямо возле штаб-квартиры КГБ. В номере-люкс, отвечавшем стандартам первоклассного европейского отеля, меня поджидал, покуривая данхилловскую трубку, человек среднего роста, в безукоризненно сшитом костюме. Он представился как полковник КГБ Азизов. Разговор наш был недолгим. Азизов сказал, что КГБ знает обо мне все — каждый мой шаг проверен и перепроверен. И, конечно же, КГБ знал о том, что я прошел курс тренажа в военной разведке.
— А теперь, — сказал он, — вы нужны нам. У нас есть для вас важное задание.
Как следовало из его слов, задание мое состояло в том, чтобы помочь КГБ завербовать двух молодых японских дипломатов, недавно приехавших в Москву. Я должен был подружиться с ними, видеться с ними как можно чаще и сообщать о каждом их шаге. КГБ уже начал заниматься ими, изучая все их слабости, но ему нужно было мое знание японского языка и умение общаться с японцами.
— Один из них, вероятно, гомик, — сказал Азизов. — Он тут уже полгода, а ни на одну шлюху, сколько мы ему их ни подсовывали, не клюнул. Каждая комната его квартиры под нашим наблюдением — при помощи всякой там оптики, — и нам известно, что он даже не онанирует. Разве не странно?
Затем он объяснил, что работать я буду не один, а в команде, причем, возможно, не все члены этой команды будут мне по душе — к примеру, проститутки и спекулянты. Но, заверил он меня, лично я ничем скомпрометирован не буду. Я буду играть роль человека во всех смыслах „чистого”, роль друга. Если я в этом деле преуспею, мое будущее обеспечено. Тогда они мне помогут, и я смогу часто ездить в Японию. Я заколебался, и, вероятно, колебание это отразилось на моем лице, так как Азизов внезапно наклонился ко мне и, выпустив клуб дыма из своей изысканной трубки, сказал:
