Все, что мы с Еленой имели, — это наши студенческие стипендии. Так что нам не по карману было даже снять комнату, и мы жили вместе с матерью и дедушкой Елены в старом деревянном доме в Кунцево. Я быстро подружился с ее родными. Впервые в лице дедушки Елены я встретил человека, которому хотел подражать, как отцу, и которого по-сыновнему почитал.
Живой носитель истории, дедушка Елены рассказал мне об Октябрьской революции куда больше, чем я вычитал из книг. Большевик с начала 1900-х годов, со времен студенчества, он не только принимал участие в революции, но и в дореволюционные времена выступал защитником на многих процессах над большевиками. Причем выступал не без успеха — многие благодаря ему избежали тюрьмы.
После революции он пошел учиться на биолога и со временем завоевал известность за работы в области генетики. Он выступил с рядом гневных статей против сталинского фаворита Лысенко. Поскольку он не отказался от своих позиций, то в 30-е годы оказался на Лубянке. Общение с этим удивительным человеком несказанно обогатило меня — теперь у меня появилось реальное представление о сталинских временах, существенно отличавшееся от того, которое нам вдалбливали в школе.
Другим важным уроком, усвоенным мною от Елениного деда, были сведения о коллективизации деревни. „Миллионы трудолюбивых, знающих свое дело крестьян заклеймили как кулаков и или посадили или выслали, — вспоминал он. — Сотни тысяч умерли с голоду”.
Я уверен, что в результате только этой акции база советского сельского хозяйства была непоправимо подорвана. И в результате сегодня Советский Союз не в состоянии прокормить свой народ. Земля есть, а вот умения, желания и стимулов работать на ней нет.
Наши беседы порой заканчивались под утро. И в результате этих дискуссий я начал подозревать, что наш генсек товарищ Хрущев лгал народу в период десталинизации. Хрущев заявлял, что за все злодеяния 30-х, 40-х и начала 50-х годов ответственны лишь Сталин и клика его прихлебателей-злодеев. Но ведь эта клика не могла бы совершить всего этого без активного содействия всех, кто был частью сталинского режима. Дед Елены сказал мне, что в конце 30-х годов, будучи в заключении, он понял, что советское социалистическое правительство действует не ради народа, но против него. Я ранее не встречал человека, осмеливавшегося говорить, что советская система рухнула бы, будь она открытой. Он считал, что система жива за счет лжи, полуправды и тирании страха.
