Пройдя переулок, мы опять вышли к площади Тундикхел и там расстались с нашими друзьями. Раскланявшись и сделав намастэ, наша группа направилась к гостинице.
* * *
В ресторане мы сели за стол, за которым уже расположилось несколько незнакомых нам индийцев. Один из них был интеллигентного вида человек, с широким открытым лицом, лет тридцати пяти. Он работал на непальском аэродроме в качестве инженера от индийской авиакомпании и, как оказалось, постоянно жил в нашей гостинице, выезжая на аэродром лишь тогда, когда прибывали в Непал самолеты его компании. Самолеты прибывали три раза в неделю, и он свободное время обычно проводил в гостинице в ожидании посетителей, с которыми можно было бы поболтать.
Узнав о том, что мы из Советского Союза, нас забросали вопросами. Когда мы рассказали, что в нашей стране по улицам не летают попугаи и не ходят слоны, все очень удивились и с гордостью объявили, что здесь мы можем насмотреться вдоволь всяких чудес. За разговорами мы не заметили, как спустились сумерки. Зажгли электрический свет, он светил вполнакала. Мы поднялись в свой номер, так же как и вся гостиница, погруженный в полутемноту. В Катманду работают две небольшие гидроэлектростанции, которые дают энергию только для освещения важнейших зданий столицы Но в зимнее время, когда реки, берущие свое начало в горах, пересыхают, эти электростанции работают вполсилы, и тогда город погружается почти в темноту.
Однако в некоторых номерах был нормальный свет, и мы пошли туда, чтобы узнать секрет этого волшебства. Оказалось, что секрет очень прост. Гости за свой счет покупают лампочку, рассчитанную на напряжение в сто десять вольт, и она ярко светит примерно до десяти часов вечера. Если посетитель гостиницы не успел в это время сменить лампочку на другую — нормального напряжения, то она перегорает и на другой день надо идти вновь за покупкой. Городские жители ложатся спать очень рано, и примерно к десяти часам вечера весь Катманду представляет собой сонное царство. Только одни часы на башне около площади Тундикхел регулярно отбивают время, их приятный мелодичный звон напоминает мотив какой-то песни.
* * *
Следующий день нашего пребывания в столице начался, как и конец предыдущего, с боя часов на башне, с шумного шмыгания босых ног по коридорам и хлопаньем дверей. Все говорило о том, что пора вылезать из-под противокомарного полога, подвешенного над кроватью, и уступить место уборщикам гостиницы, которые искали случая ворваться в комнату. Началась уборка. Вместо привычной для нас горничной в номере появились два молодых босых неварца в белых штанах и небрежно надетых навыпуск застиранных, когда-то белых рубашках. Один мел, а другой одной и той же тряпкой вытирал графины, стаканы, плинтусы, спинки кроватей, стол, умывальник и даже унитаз. Затем одним движением руки на каменный пол ванной было вылито полведра воды, несколько быстрых движений швабры по полу, и две пары голых пяток скрылись за дверью. Комната была убрана.
