Потом было еще семь дней пешего перехода. Я миновал оазисы Яхсу, низкогорья Кангурта, бывшие когда-то житницей Бухарского эмирата, прошел по Пулисангинскому мосту через Вахш…
Скалистые берега реки сдвинулись здесь так близко, что могучая река, втискиваясь в пяти-, шестиметровую щель, дико ревела от такой тесноты. Через щель перекинут деревянный мостик. Через него могли ходить и машины. С моста вахшская вода почти не видна: щель извилиста и глубока. Об этом месте ходит множество легенд. В них и девушка, кинувшаяся в воду от несчастной любви, и богатырь, прорубивший мечом скалы, и красноармеец, который перемахнул на коне через щель и ушел от басмачей, прижавших воина к Вахшу. Красивые легенды. Впрочем, про красноармейца говорят, что все так и было… Сейчас Вахш в этом месте перегорожен гигантской плотиной ГЭС, а тихий в те времена кишлак Нурек превратился в современный город, тоже легендарный.
Монотонные выгоревшие холмы сменились крутыми откосами, поросшими фисташкой, миндалем и парнолистником. За перевалом Зардолю открылась наконец Гиссарская долина. Я шагал уже как автомат. Цель была близка, но сам процесс ходьбы надоел предельно.
На двадцать шестой день я пришел в Орджоникидзеабад. До Душанбе оставалось всего восемнадцать километров. Но мне так и не довелось их пройти. Во всем были виноваты мой вид и бдительность местной милиции. Честное слово, я не осуждаю добросовестных милиционеров. Судите сами: с дремучей бородой, черный, потный, пропыленный, в разлезшейся рубахе, в драных парусиновых тапочках на босу ногу, с засаленным рюкзаком, местами прогоревшим, с ножом у пояса и ледорубом в руках — такая фигура может привлечь внимание. К тому же на подходе к Орджоникидзеабаду я ухитрился влезть в густую грязь арыка и из-за этого тоже изрядно прогадывал во внешности. Пока я шел через город, у меня дважды проверяли документы, а на третий раз свели в отделение милиции, по дороге в которое конвой сопровождала тьма радующихся событию ребятишек. Мою личность выясняли в течение трех часов. К счастью, день был рабочий, и после звонка в Душанбе майор милиции вздохнул и разрешил мне следовать дальше. Но я уже понял, что цивилизация и нынешний мой вид несовместимы. Выйдя из милицейского отделения, я сел в первый же автобус и поехал в Душанбе.
Мне уже было все равно. Я прошел пятьсот восемьдесят километров пешком, а последние восемнадцать километров ехал в автобусе, как горожанин. Поэтому я не могу сказать, что прошел пешком от Хорога до Душанбе. Я прошел только до Орджоникидзеабада. Но профиль я получил все-таки полный. Ведь это восемнадцать километров оазисов, хлопковых полей. А это уже не мой объект, не геоботанический.
