18-24 февраля 1832 г.[58] Пушкин пишет новое письмо Бенкендорфу, защищая свои права. Он указывает на то, что ему всегда было «тяжело и совестно озабочивать царя» рассмотрением отдельных стихотворений («стихотворными безделицами») и поэтому он обращался для их издания к обычной цензуре.
Не обходит Пушкин молчанием и возможные попытки истолкования стихотворения «Анчар» в таком духе, когда «под словом дерево будут разуметь конституцию, а под словом стрела самодержавие». И заключает, что для таких «обвинений в применениях и подразумениях» нет границ. Все эти пушкинские возражения остались в черновике, а в беловом (отосланном) тексте, датированном 24 февраля 1832 г.[59], сохранилась лишь благодарность царю за подарок, которого царь его удостоил. Дело в том, что 17 февраля
с сопроводительным письмом Бенкендорфа Пушкину было доставлено «Полное собрание законов Российской империи» в 55 томах[60]. Для его составления в 1826 г. Николаем I было создано II отделение собственной его императорского величества канцелярии, которое работало под неофициальным руководством М. М. Сперанского[61] вплоть до 1830 г.
Подарок царя в разгар нелицеприятных объяснений с Бенкендорфом позволяет предположить, что выговор за публикацию «Анчара» был, скорее всего, личной инициативой Бенкендорфа или, во всяком случае, царь не придал критике Бенкендорфа серьезного значения.
***
Постоянная нехватка денег, связанная с необходимостью вести великосветский образ жизни, не дает покоя Пушкину.
Так, 3 мая 1832 г.[62] он обращается к Бенкендорфу с просьбой разъяснить, «откуда и считая с какого дня» он должен получать свое жалованье историографа, назначенное ему по указанию царя.
А письмом Бенкендорфу от 8 июня 1832 г. Пушкин возвращается к теме бронзовой статуи Екатерины II: теперь он предлагает правительству купить статую, так как она представляет, по его мнению (после осмотра скульптуры), художественную ценность и у него не поднимается рука отправить ее в переплав.
Материальной проблемой продиктовано и письмо Пушкина к Бенкендорфу от 27 мая 1832 г.[63], в котором он прямо говорит, что семейное положение требует от него думать об увеличении своих доходов, в связи с чем он просит разрешить ему открыть политическую газету. При этом ссылка на Жуковского, воспитателя великого князя Александра, в конце письма говорит о том, что поэт пытается использовать все имеющиеся возможности для получения разрешения на открытие собственного издания.
