Предложить ему денег?
Наличных в таком количестве у меня нет, а о расходе средств по карте мужу наверняка докладывают лично. Он сразу заподозрит что-то неладное, если вдруг сниму крупную сумму. У меня есть все. Даже не могу придумать, на что бы хотела потратить такие деньги — явно не одну тысячу долларов.
Домой возвращаюсь только вечером.
Можно не переживать о разговоре с Островским — он не ночевал дома, а сегодня утром, когда я давала распоряжения управляющей, она заявила, что Марат связался с ней и лично предупредил, чтобы ужин на него не готовили.
Он сказал это управляющей.
А я, его законная жена, узнала об этом как бы между прочим.
Хорошо, что я его не люблю. И мысль о еще одной спокойной ночи в пустой постели вызывает лишь счастливую улыбку, которую я тут же старательно прячу, потому что Агата следит за мной, словно у нее поручение заносить в специальный журнал каждый случай моей беспричинной радости.
— В котором часу подавать ужин? — спрашивает управляющая.
Я поднимаюсь по ступенькам, но чувствую ее взгляд в спину.
— В восемь. Салата с курицей будет достаточно.
— Марат Игоревич уже отдал распоряжения.
«Ах, ну да. Я и забыла, что в этом доме даже у сторожевых собак больше прав голоса, чем у жены его хозяина».
Жаль, что не могу сказать это вслух.
— Спасибо, Агата.
Поднимаюсь к себе, стараясь не обращать внимания на камеры слежения. Некоторые торчат прямо из-за какого-то предмета интерьера, но есть еще и те, которые хитро замаскированы в каких-то мелочах. После того, как в дом проник сын Марата, охрана несколько дней наводила «шмон» и устраняла бреши. Как будто сюда пробрался маньяк-убийца и вырезал весь штат сотрудников. В не рыжий мальчишка, который…
Я открываю дверь и застываю на пороге.
— Зашла и закрыла дверь, страшилка, — усмехается Рыжий Дьявол, лежа в моей постели совершенно голый, только слегка прикрытый ниже пояса краем одеяла. — А то поднимется шум, прибежит охрана и тебе придется объяснять, откуда в твоей постели взялся голый пацан. Или, погоди… — Он кривляется, делает вид, что серьезно над чем-то размышляет. — Откуда он взялся в семейной койке Марата Островского, помешанного на подозрениях в измене. Сначала, страшилка, он выбьет тебе зубы и отобьет селезенку, а потом, может быть, подумает: «Может, стоило сначала спросить?»
Наверное, у меня просто шок.
Наверное, я просто устала.
Наверное, я просто знаю, что мальчишка, даже если откровенно издевается, абсолютно прав.
