Мистер Вайз кивнул.
— Профессор Дарн снабдит тебя всем необходимым, — он помолчал, затем обратился к незнакомцу: — Профессор Дарн, меня несколько смущает ваше неопределенное молчание. Надеюсь, вы не откажетесь пойти нам навстречу и немного обойти правила?
Тонкие, плотно сжатые губы профессора Дарна разомкнулись, и он заговорил тихим, глухим голосом:
— Позвольте напомнить, ректор — веками сложившиеся правила.
Мистер Вайз оставался невозмутим.
— Перестаньте, Виктор, — отмахнулся он. — Не заставляйте меня напоминать вам о моих полномочиях.
— Ни в коем случае, профессор. Тем более, что мне и так известно о безграничности ваших полномочий. Но не станете же вы возражать, что ваше, с позволения сказать, протеже, выглядит неподобающе. За долгие годы работы в Академии я повидал многих феппсов, но чтобы они так разительно отличались от нас с вами… Вы только гляньте на ее вульгарного цвета волосы, а эти ужасные… э-э-э… Не имею чести знать названия данного ужаса, что надето на этой девушке вместо юбки.
— Это джинсы, — встряла я, не выдержав унижения. Скажите, пожалуйста — мои волосы его не устраивают! Я машинально провела пальцами по длинным волнистым локонам. Два года я занималась музыкой, выступая на различных концертах, и мой яркий цвет волос это неотъемлемая часть имиджа. Да и поклонники в восторге — говорят, что во время танцев мои волосы напоминают языки пламени.
Так что мои щеки пылали, а сама я закипала от негодования и желания "обласкать" хама. Тот отчего-то резко умолк, уставившись на меня во все глаза.
— Вы, профессор Дарн, вероятно забыли о том, что Настя не феппс, а потому понимает, о чем мы с вами сейчас беседуем, — с едва заметной улыбкой сказал мистер Вайз. А я так и застыла от удивления. Неужели они говорят на каком-то другом языке? Но как тогда я могу понимать, если совершенно его не знаю? Ей-Богу, сейчас я была близка к тому, чтобы схватиться за голову. Перспектива погружения в волнующий волшебный мир уже не казалась такой привлекательной.
Мистер Вайз встал из-за стола и подошел к высокому, под самый потолок шкафу, откуда вытащил темно-синюю папку с надписью: "Личное дело". Открыв ее, он извлек лист и протянул его мне.
Я жадно взяла бумагу и принялась с любопытством изучать написанное. Буквы, и впрямь были нерусские, но, Боже мой — я понимала все, до единого словечка, как если бы долгие годы усиленно изучала этот язык!
Но чем ниже опускался мой взгляд, тем больше я удивлялась.
