Клетка и впрямь оказалась большая – многокомнатная квартира в центре Москвы с туалетом, просторным, как грузовой лифт. И кормежка подходящая. Но моей птице в клетке не пелось, пришлось ее выпустить. Я вернулся в Ленинград, засел за пьесу, а по готовности погрузил в автомобиль жену и дочь, с тем чтобы заехать на Валдай, где в правительственном санатории набирался сил главный режиссер театра Андрей Александрович Гончаров, прочесть ему пьесу и отправиться дальше, на Украину, к намеченному месту отдыха «на пленэре», в палатке…
О российские дороги – экскременты нашего образа жизни! Недалеко от Луги какой-то лихой рулило решил сменить масло в двигателе своего грузовика, в результате чего шоссе было залито склизкой жижей. И мой «москвич», потеряв управление, заскользил к оврагу. У самого края, ударившись о камень, «москвич» скапотировал в полном смысле этого слова – перевалился через капот – и, в последнее мгновение, зацепился за случайный столб. Так он и застыл в виде восклицательного знака над пятиметровым оврагом. Зрелище диковинное, даже для бывалых гаишников. Боязливо, чтобы не нарушить равновесие, мы покинули салон, подогнали кран, поставили машину на колеса и, помятые, без ветрового стекла, воротились своим ходом в Ленинград. На Валдай я добирался уже один.
Правительственный санаторий размещался в бывшей даче Сталина. Угрюмые комнаты в помпезном убранстве отделялись дверьми с хрустальными цветными витражами. Аляповатые люстры, неуклюжая кожаная мебель… Парк, старый, густой, тихий, до сих пор прятал в своей чащобе пикеты, где некогда хоронились от непогоды и шпионов верные абреки из личной охраны вождя народов. Специальная часть постоянно дислоцировалась в этих местах, о чем свидетельствует многочисленная поросль, смуглая и черноволосая. Сам же хозяин дачи заглядывал в свои угодья раза два за все свое царствование. Тем не менее наследники его экономки носят такие же отметины – рысьи красноватые глаза и ржавую шевелюру. Крепкие гены! Помню, в 1958 году, в первый месяц своей супружеской жизни, мы с Леной, будучи в Москве, посетили Мавзолей Ленина – Сталина. Рядом с лобастым Ильичом лежал рыжий щербатый заморыш, выпростав скрюченные кисти рук. Меня поразила кожа его лица, покрытая рябью следов оспы. И это называлось когда-то Сталин?!
* * *
…Пьесу я прочел. Гончаров, его жена и Витя Дубровский внимали с интересом и даже высказали соображение, как ее ставить и кто будет играть основные роли – Доронина, Джигарханян, Лазарев, Немоляева. Сердце мое сладко ныло. Потом я узнал, что к тому времени уже было принято решение поставить крепкую «производственную» пьесу Игнатия Дворецкого… Правда, вознаграждение за труд я получил, чем и оплатил ремонт злосчастного «москвича».
