Пока сотрудники торопливо покидали зал заседаний, Риго смотрел в окно и делал дыхательные упражнения. В зале остался только его дядя.
- Марио, тебе прекрасно известно, что ты не можешь проводить никакие инициативы без моего одобрения. И если ты хотел мое место, то мог бы приложить больше усилий в попытке занять его.
- Я слишком ценю свое время. - Мужчина закатил глаза. - Эта женщина пытается оклеветать тебя. Ты - лицо компании. Мы должны были избавиться от нее и предложили достойные отступные. Ради бога, подумай о сделке с Фурнье!
- Это не клевета. - Голос Риго звучал глухо. - Двадцать минут назад я получил результаты теста. Ребенок мой.
Марио не смог скрыть изумления:
- Ты что же, дал согласие на тест ДНК, не сообщив нашим юристам?! - Его выпученные глаза налились кровью. - Ты совсем лишился рассудка? Даже твой безответственный дед не вел себя так глупо!
Марио не был удивлен. Это заставило Риго крепко призадуматься. Николь. Невероятно, но она говорила правду. А он с самого начала был уверен в обратном.
Дядя шумно прочистил горло и выразительно посмотрел на папку.
- Все Марчези хоть раз да совершали неблаговидные поступки. По всей видимости, это у нас в роду. Мой совет - не мешкай с решением этого вопроса. У всего есть цена.
В это время Николь мерила шагами офис Риго. Она прогоняла в голове всевозможные сценарии развития событий. У нее было несколько вариантов: она могла просто уйти отсюда, не дожидаясь очередной атаки со стороны юридической команды Марчези. Она действительно могла обратиться в прессу с просьбой уважать ее частую жизнь. Однако это навсегда поставит на ней крест. Тем не менее Анна вырастет и обязательно оценит усилия матери.
Второй план заключался в том, чтобы распрощаться со всеми своими принципами.
Тяжело опустившись на кресло, она силилась собраться с мыслями.
Как ни странно, но ей очень захотелось, чтобы сейчас рядом оказалась мать, вместе с ней преодолеть все эти передряги было бы гораздо проще…
Нет. Не стоило обманывать себя. Николь просто хотелось, чтобы мать хоть сколько-нибудь интересовалась ею. Но Голди Дюваль была довольно ветреной особой, которая виделась с дочерью только между браками или когда ей было что-то нужно.
Последний раз, когда они виделись, Николь рассказала, что забеременела. Ее трясло от ярости, когда она вспоминала тот разговор. В тот день она лишилась последней надежды на поддержку. Мать оказалась последней, к кому она могла обратиться за помощью. Только в том случае, если бы ей понадобились контакты какого-нибудь издания, которому она могла обеспечить целый разворот своей сенсацией.
