Реку времени будто сковал зимний холод. Хирт за хиртом проплывали без дела, звёзды и луны стояли на месте, не спеша обойти небосклон. Да и проклятые северяне всё никак не ложились. Странные чувства захватили Тагаса. Отдалённая, неясная тревога терзала дух воина и не давала покоя. Так бывало всегда перед битвой, но в этот раз было что-то ещё. Халар даже думал всё бросить, убраться с поляны, к шейтаровой матери, и оставить помыслы о новом сражении, но, глядя на своих воинов, Тагас передумал и прогнал прочь подлые мысли, полные позора и слабости. Братья жаждали крови, желали смерти врагам.
— Халар, — прошептал на ухо дасул. — Северяне легли почивать, уже хирт не шевелятся.
— С чего ты взял? — хмыкнул Тагас. — Я вообще ничего не вижу, костёр слишком тускло горит. Да и вообще — темно очень.
— В том-то и дело, халар, — поднял глаза Валай. — Дрова у них закончиться не могли, и раз костёр затухает, то покормить пламя просто некому. И разговоров больше не слышно. Спят северяне.
— Кхм… — Задумался Тагас. — Нет, подождём ещё.
— Как прикажет халар.
Время всё уходило, а тревоги Тагаса только росли, всё больше бередили храброе сердце. Воины всё чаще косились, перешёптывались, беспокойно ерзали у кустов, а халар всё никак не решался на битву. Тянуть было больше нельзя. Время пришло — пора было драться, либо уходить ни с чем. Тагас выбрал схватку.
— Начинаем, — шепнул дасулу Тагас.
Валай кивнул, тут же отполз и растворился в чёрном тумане. Сердце Тагаса едва не рухнуло в пятки, он тяжело задышал, зажмурил глаза. «Да что же со мной происходит?» — думал воин, пытаясь взять себя в руки. Чего он так нервничает, чего испугался? Столько битв за плечами, столько состязаний и схваток. Да только предчувствие в голос вопило о смерти. Ещё несколько мгновений и Тагас бы решился убраться подальше от этого места и увёл бы людей, только времени у него больше не было.
Кусты задрожали, поднялись и задвигались в такт с поступью карателей Великой Степи. Хлопнула тетива о наручи. Рой стрел прожужжал над землёй, искусал часовых и опрокинул мертвецами на землю. Тагас выбрался из укрытия, достал меч, перемахнул через стену кустов и в числе первых ступил на поляну. Клинок поймал ветер, пропел мелодию смерти и опустился на голову северянина, что сидел у костра.
И тут Тагас замер, будто молнией оглушённый. Кровь стыла в жилах. Ужас проник в его чрево и растекался по венам, поднимая дыбом каждый волосок на выносливом теле и окрашивая косу серебром седины. Следом за халаром на поляну ворвались его воины, готовые сеять смерть, ещё не ведающие об уготованном им испытании, ещё мнящие себя победителями.
