— Ник, приём, — раздался в ухе долгожданный голос Шевы.
— На связи.
— У меня всё готово.
— Принял.
Емеля доложил ещё сорок минут назад, так что мы могли начинать.
— Борис, Старый, приём, — тут же начал я разворачивать парад.
— На связи.
— Ваш выход. Как приняли?
— Борис принял.
— Старый принял, — откликнулись снайперы и принялись за работу.
Мой отряд стоял на севере — в подлеске у Старого Тракта. До лагеря орды было далековато, рассмотреть работу стрелков можно было только в бинокль, да и то пришлось бы скакать глазами по огромной стоянке. Но мне даже этого делать было не ну нужно, потому как всё было ясно из радиопереговоров.
— Я отбился, — спустя минуту прошипел в рации голос Бориса. — На левом фланге стоянки чисто. Снял полтора десятка часовых.
— Я, кажется, тоже, но у меня их четырнадцать было, — неуверенно протянул Старый.
— Стоп! — беспокойно выкрикнул Борис. — Дед, внимательнее. Их лагерь стоит очень симметрично, так что пятнадцатый должен быть обязательно.
— Точно, — откликнулся Старый. — Один по нужде отходил, чуть не прозевал. Теперь у меня тоже пятнадцать.
— Отлично, теперь не суетись, — уже спокойнее говорил Борис. — Остались двое в центре стоянки, у костра — видишь их?
— Так точно.
— Я беру того, что сидит ко мне лицом, ну а тебе, стало быть, достался дозорный, что повёрнут лицом в твою сторону. Подтверди.
— Принял, — ответил Старый. — Мой кочевник повёрнут лицом ко мне. Я готов стрелять.
— На счёт три. Раз… два… три… Отлично. Ник приём.
— На связи.
— Всё чисто, разворачивай парад, — отозвался Борис.
— Принял. Шева, Емеля, приём.
— На связи.
— Поджигайте. Не дожидайтесь пока разгорятся, а сразу же валите деревья.
— Принял.
— Принял.
Спустя несколько секунд на вершине холмов стало светло, точно днём. В один миг там загорелись и начали обрастать буйными красными языками десятки больших млисов. Тени неистово заплясали у них под ногами, в небо устремились тысячи светлячков. Ещё через миг страшный, душераздирающий треск пролетел над низиной. Горящие чудища надломились, медленно накренились, а потом плавно и величаво, грохоча на весь лес — рухнули в обрыв.
Что тогда началось!..
Грандиозный пожар вмиг окутал весь лагерь. Пылающие деревья перегородили пространство, знатно сузив низину, превращая её в тесный коридор. Муравейник проснулся, забурлил, отозвался воплями горящих людей и неистовым ржанием гибнущих скакунов. Большой табун лошадей, окутанный огненным нимбом, вырвался из жаровни, носился по всей стоянке, топтал толпы паникующих дикарей, пока все кони не рухнули замертво.
