Мы тоже тронулись в том направлении, откуда пришел осел, и, проехав значительное расстояние, увидели двух мужчин, обсуждающих какие-то новости. Водитель остановил машину, и после традиционных приветствий я спросил у одного из путников, не знает ли он, чей осел идет там по дороге.
— Конечно же, мой! — воскликнул он. — Я тут немного заболтался, а он потащил домой кое-какие вещи. С ним что-нибудь случилось? Это было бы удивительно, он всегда был аккуратнее меня!
Третий случай зафиксирован мною на пленку, как наиболее выразительный.
В знойный полдень я оказался как-то на перекрестке улиц одного из маленьких выжженных солнцем городков Нигера. На этой крохотной площади сохранилось лишь одно-единственное местечко, где можно было найти тень. Она падала от глиняной стены против ресторана. Нам, десятерым африканцам, одному чеху, одному французу и двум англичанам из Нигерии, страшно хотелось пить, но еще больше хотя бы на минуту спрятаться от палящих, безжалостных лучей солнца, просто постоять в тени. Именно это и оказалось невозможным. Место в тени было занято двумя ослами, и никто в мире, ни за какие блага не смог бы их сдвинуть с места. Поэтому нашей компании ничего не оставалось, как выпить на солнцепеке теплого пива и следовать дальше.
На севере, там, где постепенно замирает жизнь, начинается пустыня. Но теперь уже и через пустыню по направлению к озеру Чад ходит белый автобус Трансафриканской компании. Издалека он кажется огромным танком, за которым тянется хвост коричневой пыли. Правда, это единственный автобус, который идет здесь по расписанию. Маршрут у него большой, так как автобус связывает главные города. Проезд стоит не очень дорого, а название автобуса — «трансафриканский» — обладает поистине магическим действием. Еще немного глубже в пустыню — и там только на отдельных участках попадаются огромные тяжелые грузовики. Основной транспорт здесь — верблюды. Когда в центре столицы Ниамее медленно и важно большой караван верблюдов переходит перекресток, кажется, что ты попал в далекое прошлое. Они идут плавным шагом, так, словно идут по сыпучему песку среди дюн большой пустыни. Похоже на то, что асфальт, машины и светофоры совершенно им не мешают. На все то время, пока караван переходит на другую сторону, полицейский открывает ему «зеленую улицу».
Это очень красивое зрелище, и никто — ни полицейский, ни водители — не возмущается вынужденной остановкой. На их лицах написано уважение к кораблю пустыни, уважение, унаследованное от далеких предков. Ведь европейский светофор существует здесь всего несколько месяцев — а когда появились верблюды?
