В довершение я узнал, что человек, богатства которого никто точно не знал, был застенчив и тих. Он не обзавелся семьей, не любил гостей. Редко покидал свой поселок, хотя владел четырьмя самолетами. Хобби застенчивого миллионера — книги в их первом издании.
…Прочитав об этой примечательной личности (господин Уильямсон умер в 1958 г., и его доля рудников перешла Танзании), припомнив еще кое-какие рассказы о нем, я собирался на встречу с мистером Джекобсоном, рассчитывая увидеть если не двойника Джона Уильямсона, то кого-то похожего на него.
Мы встретились в клубе «Хи-Фи». Это небольшое уютное местечко, уголок парижского квартала. Здесь подают розе, можно заказать сырой, специально приготовленный фарш из свежей конины.
Солнце блестело на бирюзовой крыше собора Святой Анны, ажурное здание парламента покрылось розовой предзакатной темью, тихий ветерок тянул с реки. По ней в сторону Браззавиля из Киншасы двигался пароходик. Обратно он уже не пойдет: наступит ночь.
Мистер Джекобсон меня разочаровал. Конечно, я старался этого не показывать. Разочаровал своей непохожестью на Уильямсона. Крупные чистые розовые ногти, блестящие и жесткие седые волосы, постоянная сигара в зубах обнаруживали крепкое здоровье. Насчет книжек я не стал спрашивать. И правильно сделал, потому что они ни в первом, ни в каком другом издании не интересовали бизнесмена, хотя необходимый минимум литературных знаний для поддержания разговора у него есть. Он собирает телефонные трубки, особенно старые. Мой рассказ о том, что в Каире, недалеко от золотого базара Хан эль-Халили, есть магазин, где висят сотня переговорных аппаратов со времен Эдисона и до наших дней, вызвал живейший интерес. Адрес немедленно был записан, и я уверен, что к берегам Нила полетел если не сам коллекционер, го уж наверняка кто-нибудь из его подчиненных, и порадовался за владельца каирского утиля (не раз я выслушивал: «Совсем никаких доходов от трубок»): пришла и к нему удача.
— Нет, не посылал королеве алмазов и двигателей тоже, — в тон моему шутливому вопросу ответил Джекобсон. — Я скупой.
Беседа перешла на более серьезные темы. Только что совершился переворот в Гане. Было много разговоров об «эре генералов», роли армии и т. д. Конечно, военный переворот военному перевороту рознь. В некоторых случаях безудержное обогащение верхушки вызывало недовольство, и армия становилась орудием политических операций, в которых заинтересованы массы. Другое дело в Гане. Там, несмотря на недостатки, происходили важные социальные и экономические преобразования, страна бескомпромиссно заняла место в антиимпериалистическом лагере. Для того чтобы «ликвидировать эту брешь» (терминология западных африкановедов), был разработан военный вариант реставрации колониального господства. Немедленно после переворота теневой кабинет заговорщиков включил в дело все службы — от специалистов по банковским операциям до идеологов. Под генеральский погон путчистов подвели теорию. Об этом и начал рассуждать Джекобсон.
