– А ещё выяснилось, что после снятия с дерева плоды очень быстро портились, – тяжело вздохнув, продолжила я. Папины неудачи я принимала как свои. – Папа был уверен, что этот недостаток сумеет легко ликвидировать, но проверяющая комиссия уже была настроена против нас, поэтому не только договор расторгли, но и пытались взыскать уже выплаченное.
– Не удалось?
– Понимаете, инор, желающих получить с нас денег куда больше, чем этих денег имеется, – чуть язвительно ответила я. – Да и работу папа проделал огромную, этого никак нельзя было отрицать. Так что они только погрозили, но даже в суд не обращались. Правда, папа предлагал им в качестве компенсации опытные образцы, но от них Министерство тоже отказалось.
– И где сейчас эти перспективные яблони? – Болдуин опасливо осмотрелся, наверняка подозревая, что, упади яблоко ему на голову, он так легко не отделается, как тот полковник.
– Папа уничтожил после того, как однажды поутру обнаружил под яблоней раздавленную крысу, – неохотно пояснила я. – К нам забираются соседские коты, и если один из них убьётся яблоком, проблем потом не оберёшься.
Я вздохнула, вспомнив, скольких нервов стоила папе та владелица кота с отгрызенным хвостом. Мало того что она потребовала нарастить хвост у целителя, что само по себе обошлось в круглую сумму, так ещё и компенсацию вытребовала такую, словно кот собирался в течение следующих десяти лет лечиться у столичных психотерапевтов. «У него тяжелейшая моральная травма! – визгливо вопила она. – Он не спит, вздрагивает, когда ест, и отказывается выходить на улицу!» Видела я не так давно этого травмированного, когда он подзакусывал только что пойманной птицей. И следов моральных травм не осталось…
– А почему ограду не сделать сплошной, не пропускающей посторонних?
– Папа не столь силен в артефакторике, – ответила я. – Нужно учитывать слишком много факторов, в том числе свободное прохождение воздуха, а заказывать такие артефакты, сами понимаете, дорого. Да и нет у нас больше ни одного опасного для мелкой живности образца.
– А куда они делись?
– Папа сразу уничтожает, как признаёт неперспективными. Но что мы всё о неудачах? У нас есть куда более интересные сорта, – с оживлением, которого я не чувствовала, сказала я и потащила Болдуина вглубь сада. – Я вам сейчас их покажу.
Следующие полчаса прошли в экскурсии по нашему саду. Мне казалось, что Болдуин рвался туда, чтобы выявить все опасные экземпляры и прикинуть, насколько хватит их хищности, чтобы бесследно сожрать человека. Но в этом плане его ждало глубокое разочарование: сейчас у нас не просто не было опасных экземпляров. У нас даже крупных яблонь не было. И не потому что папа опасался, что упавшее яблоко может кого-то повредить, а потому что для собственного удобства ограничивал рост таким размером, чтобы было легко собирать яблоки. Собственно, наши яблони больше напоминали кусты шарообразной формы, чем плодовые деревья. Солидные такие кусты.
