Свою мать я воспринимала как совершенно постороннюю инору. Помнить я её не помнила, но не жалела об этом: вряд ли могла быть хорошей женщина, бросившая своего ребёнка.
– Это вам нет. А другим очень даже есть. Они смотрят на вас, а видят её, – убеждённо сказала она.
– Если кто-то смотрит на меня, а видит другого, это проблемы того, кто смотрит.
– Если бы, – вздохнула она. – Смотрю, вам папенька ничего не говорил?
Глаза у неё радостно заблестели, значит, меня ждёт какая-то свежая сплетня.
– Что опять учудила моя мать? – подозрительно спросила я.
– Да разве речь об иноре Болдуин? – Долли воровато оглянулась на дом и понизила голос: – О вас и вашем будущем. Папенька ваш написал Болдуину. Ну, тому Болдуину, который очень хотел получить это.
Она ткнула пальцем в дом позади нас.
– Я поняла, о ком ты, – буркнула я, недовольная тем, что эта тема вообще поднялась. – Ты что-то путаешь. Они давно в ссоре. С чего вдруг папа ему написал?
И не просто в ссоре, а имеют принципиальные разногласия. Родственник наш работал в министерстве магии и выступал резко против папиных опытов, уж не знаю, чем ему так досадили бедные яблони. Только единожды результат папиного эксперимента перелез через забор, решив, что он не растение, а плотоядное животное. Тогда почти никто не пострадал. Кота папа героически отбил, его хозяйке выплатил компенсацию за укороченный хвост, а обнаглевшее экспериментальное дерево собственноручно порубил на дрова. И правильно: кому нужна яблоня, которая может вырасти и перейти с котов на хозяев? Кстати, яблоки там тоже были так себе…
Но донос в министерство какой-то нехороший инор всё же отправил, и по несчастливому стечению обстоятельств он попал к нашему родственнику. Родственник к тому времени уже знал, что ничего после папы не наследует, весьма расстроился этим фактом, поэтому чрезвычайно возбудился, прочитав донос, и устроил настоящее расследование. Полгода, наверное, к нам ездили всякие типы, представлявшиеся следователями, и тщательно проверяли папину работу, отчего мой родитель нервничал и злился. А нервничать ему было противопоказано: больное сердце давало себя знать при любых волнениях. При мысли об этом настроение, чуть приподнятое с утра в предвкушении встречи с друзьями, резко ухнуло вниз. Время шло, а проверки к отцу всё так же неожиданно приезжали. И не было им ни конца ни края.
– Не просто так же написал. Инор Болдуин о вас беспокоится, инорита Сильвия, – убеждённо ответила Долли. – Чтобы вам после его смерти не пришлось…
