– Что не так с этим Болдуином? Только не говори, что не знаешь, кто это. У тебя лицо такое стало, словно сдохла лабораторная мышь, на эксперимент с участием которой ты возлагала большие надежды. Это, часом, не тот Болдуин, кто?..
Она сделала выразительную паузу, поскольку была в курсе моих семейных проблем.
– Тот самый, – сквозь зубы ответила я. Размыкать их не хотелось – казалось, они заболят от столь простого действия. – Точнее, его сын. Точнее, это я так думаю, поскольку он из Министерства, а в Министерстве работает Болдуин-старший.
– Пристроил сыночка на тёплое место? – ехидно предположила Линда. – Наверное, мозгов там столько, что о самостоятельных действиях речи не идёт. Вот Уэбстер на него и запала – подобное всегда притягивается к подобному, а отсутствие мозгов создаёт в голове вакуум…
– Есть у него мозги или нет – нам ещё предстоит узнать, – напомнила я. – У нас сегодня как раз лекции по праву.
Мелинда погрустнела. В чём-то она прекрасно понимала Майлза и тоже терпеть не могла те предметы, которые считала лишними. А лишними она считала всё, не относящиеся к практике. Магическое право ввели курсом обязательным, и без положительной оценки по нему получение диплома было невозможным, какие бы прекрасные знания ни показывал студент по остальным предметам. Но увы, по отзывам старшекурсников, это был самый ненужный и нудный курс. А если учесть, что вести его будет мой недоброжелатель…
Своим сообщением Уэбстер знатно испортила мне настроение. Сейчас они сидели с Лестер, тесно прижавшись и шушукались, мешая группе впитывать лекционные знания. Лектор их не замечал: инор Дэй был подслеповат и глуховат, и отвлечь его от исписывания доски мудрёными формулами могло разве что начало новой магической войны. Да и то не факт: если стена с доской устоит, наш лектор невозмутимо продолжит выводить каллиграфическим почерком нужные символы.
Уэбстер хохотнула особенно громко, и инор Дэй наконец обратил на неё неодобрительное внимание. Он развернулся, прищурился и выцелил нарушительницу спокойствия, словно ведомый указующим заклинанием.
– Леди Уэбстер, я сказал что-то смешное? – зычным голосом, так не подходящим к его тщедушному тельцу, поинтересовался он. Однако, погорячилась я с магической войной, Уэбстер смеётся куда громче и противнее, чем трещат боевые заклинания.
– Мне просто что-то в горло попало, и я закашлялась, – скромно ответила она.
– Болдуины, наверное, – вполголоса заметил Майлз, вызвав в этот раз со стороны дочери лорда-наместника взгляд, весьма далёкий от одобрения.
