на горизонте созданы как достойное обрамление жемчужины человеческого труда, то ли храмы возникли как последний завершающий и необходимый мазок в этой величественной картине.
По преданию, выбор места для возведения храмов принадлежит монаху Сёнин Сёдо. 1200 лет назад он попал в эти места и увидел вершину Нантай, укрытую пятью разноцветными слоями облаков. Страшно удивленный этим явлением, он пытался добраться до горы и подняться к вершине. Однако путь монаху преградила река Дайя. Остановившись, он обратил к богу молитвы о помощи. Внезапно на другой стороне реки появился старец в белых одеждах, он бросил перед собой двух змей — одну красную, другую зеленую. На глазах у пораженного монаха они стали расти и затем, переплетаясь, создали ему мост, по которому он благополучно перебрался к подножию Нантай. Здесь он и построил маленький храм Татики Каннон (а по другим данным — Футара-сан), который положил впоследствии начало всему строительству храмового ансамбля Никко. «Сёнин Сёдо — человек, который открыл Японии Никко», — так написано на постаменте статуи, которую мы увидели у одного из храмов.
И вот мы в Тосёгу. Это комплекс зданий, надвратных храмов, крытых переходов, коридоров, открытых галерей, занимающий территорию свыше 80 тысяч квадратных метров. Правда, на первый взгляд кажется, что храмы расположены довольно бессистемно, особенно если учесть, что идут они один за другим по подъему горы. Однако совершенно очевидно, что асимметрия и свободное, легкое, без тени нарочитости размещение зданий — проявление все той же тенденции к слиянию архитектуры и окружающей природы в единое целое.
Прежде чем подняться по белым каменным ступеням к воротам Ниомон, впускающим во внутреннее пространство Тосёгу, нужно пройти через тории — ворота, ведущие в синтоистский храм. Эти тории, как и все в Никко, необычные. В тех японских храмах, где мне приходилось бывать до Никко и после, я видела только деревянные тории или совсем простые, из двух-трех стволов дерева хиноки либо криптомерий, освобожденных от коры и только слегка приглаженных рубанком, или точеные, изящные, покрытые лаком. Здесь я впервые встретила тории из камня и бронзы. Бронзовые тории стояли перед входом в надвратный храм Емэймон, каменные вели к входу в Тосёгу. Двойная арка каменного великана, построенного одним из вассалов Иэясу, простирается на необычайной, восьмиметровой высоте. «Эти тории — самые большие в Японии», — совсем рядом раздался детский голосок. Кто-то старательно читал путеводитель по Никко. Я оглянулась. Нас нагоняла длинная колонна школьников. Их было много, очень много, наверное приехала целая школа или классы нескольких школ. Молодые преподаватели что-то вполголоса говорили своим питомцам.
