Что касается Новгорода Великого, то он был включен в состав Русского государства окончательно и бесповоротно почти за столетие до опричнины. Ни в одной другой земле мероприятия, призванные гарантировать объединение, не проводились с такой последовательностью, как в Новгороде. Именно здесь Москва произвела невиданную массовую экспроприацию всех местных феодальных землевладельцев (крупных бояр, купцов и житьих людей), а на их место водворила московских дворян-помещиков. В XVI веке московские порядки прочно утвердились в Новгороде. Москва постоянно назначала и сменяла всю приказную и церковную администрацию Новгородской земли, распоряжалась всем фондом новгородских поместных земель и т. д. Пресловутый новгородский сепаратизм был побочным продуктом острых социальных противоречий в Новгороде, следствием недовольства низов обременительными царскими податями, угнетением со стороны московских помещиков и московской администрации. Новгород весьма сильно пострадал от опричного террора, но считать его оплотом удельной децентрализации едва ли возможно.
Представляется, что носителями традиций и пережитков удельной раздробленности была в XVI веке княжеско-боярская знать в целом от удельных владык до многочисленных потомков местных удельных династий князей Суздальских, Ярославских и пр., располагавших колоссальными земельными богатствами. В своем исследовании А.А. Зимин не может игнорировать многочисленных антикняжеских и антибоярских репрессий опричнины, но каждый раз он низводит их на степень случайных фактов, объясняя мелкими служебными провинностями бояр>55. С таким истолкованием антибоярских репрессий согласиться трудно. Предположение, будто представители знатнейших фамилий, владельцы наследственных уделов и т. д. могли быть подвергнуты ссылке или казнены из-за ничтожных служебных провинностей, совершенно не соответствует духу и структуре феодальной иерархии>56.
Опричные репрессии против княжат и бояр явились в конечном счете бессмыслицей: монархия не имела особых причин для гонений против боярства. По словам А.А. Зимина, «…последние работы по истории… политической борьбы в XVI веке показывают, что нельзя усмотреть «децентрализаторские» тенденции, стремление воскресить времена феодальной раздробленности ни у одной из групп княжеско-боярской знати. Речь может идти лишь о борьбе за различные пути централизации государства»>57. Единственным исключением в этом плане был удельный князь В.А. Старицкий, владения которого, по мнению А.А. Зимина, были самым «мощным форпостом» раздробленности и удельной децентрализации. В XVI веке на Руси было не менее дюжины других крупных уделов, но все они были остатками «удельной обособленности», не представлявшими никакой политической опасности для самодержавной власти
