— Опять нарушаешь правила? — услышала я вкрадчивый мужской голос за спиной.
Вздрогнула, и блюдце свалилось с коленей, упав на мягкую зеленую траву.
— Тьфу ты, Феликс! Напугал!
— Мне положено, — усмехнулся парень и уселся рядом. — Если твой отец узнает…
— А он не узнает, — отмахнулась я. — Если ты ему не расскажешь.
И улыбнулась так мило, как только могла. Не то чтобы это безотказно действовало, но с чем… пегас не шутит?
Феликс лишь слегка старше, но именно его отец попросил за мной приглядывать. Отчего-то ему кажется, что обязанность стать нянькой взбалмошной богини должен взять на себя неициированный бог с пока не проявившимся особенными способностями. А Феликс… А что Феликс, главному богу — моему отцу — не отказывают, если хотят войти в пантеон. Вот и этому несчастному постоянно приходится за мной присматривать.
Первое время вообще было ужасно, о каждой моей шалости он докладывал отцу. И я была бы не я, если бы не вышла на тропу войны. А с такими, как я, долго воевать не получится — в моем арсенале такое количество пакостей, что это опасно для жизни даже бессмертных существ.
— Не расскажу, — серьезно ответил Феликс, потирая запястье. Фантомная память? Если бы я проснулась от того, что мою руку жует фарлак, тоже бы не стала рассказывать.
— Сердечно благодарю, — весело ответила я, поднимая блюдце.
Тари как раз закончила собирать свои книги.
— Вообще, я пришел, чтобы сказать, что через пятнадцать минут состоится внеочередное собрание.
Я мысленно застонала. Если можно представить что-то скучнее, чем верхний уровень неба, так это божественные собрания. Длятся целую вечность, и обсуждают на них какой-то совершенно незначительный бред.
— А тема какая? — без особой надежды поинтересовалась я.
Боги и богини, которых всегда интересно слушать, выступают не чаще раза в десятилетие. Подозреваю, что эти мероприятия и на них наводят страшную скуку.
— Озеленение пустырей…
— Значит, Фикус, — протянула я.
Ну уж нет. Слушать этого занудного старикашку совершенно не хочется.
— Феликс, а давай ты меня не найдешь.
— Вообще-то, уже нашел.
— Это иллюзия! — как могла, убедительно произнесла я.
— Латарина, ну ты уж совсем не наглей. Твой отец и так начал что-то подозревать, когда я не сообщил ему о Мурлике.
— Я вообще не представляю, кто мог сдать меня отцу! — в сердцах выплюнула я.
Свое «злодеяние» со скрещением пегаса и единорога я совершала настолько осторожно, что не подкопаешься, но как-то же отец узнал!
