Ударом танковой болванки снесло щит последнего способного стрелять орудия, раскидало по сторонам раненых и контуженых номеров рассчета. Связь со штабом пока держалась, и оттуда пришел приказ уводить оставшихся людей и тягачи. Заканчивался сорок четвертый год и орудий в запасе стало больше чем артиллеристов способных из них стрелять.
Комбат собрал батарейцев и вынося ранненых батарея отошла задворками имения к оставленным в тылу автомашинам. Артиллерия давно уже рассталась к конской тягой, и пушки возили мощные американские студебеккеры. Одну за другой Владик загружал и отправлял сквозь сужающееся горло котла машины с ранеными. Не только своими, но и подносимыми, подходящими, сползающимися из боевых порядков пехоты. Уцелевшие бойцы огневых взводов, разведчики, управленцы занималии позиции вокруг машин, готовые вступить в бой и прикрыть эвакуацию раненных. Закончив погрузку Владик дал команду грузиться бойцам оцепления, отправил предпоследнюю машину и остался вдвоём с водителем последнего, лишившегося пушки тягача. Осмотрелся еще раз, убидился что никого не забыли и заскочил в кабину.
Машина уже разгонялась, когда наперерез выскочили, отчаянно размахивая автоматами человек десять пехотинцев. Новые топорщащиеся серые шинели, чистые шапки, необмятые погоны. Последнее, пришедшее перед самыми боями пополнение, мобилизованное в Западной Украине. Ошалелые, перепуганные, умоляющие глаза… Тащат схватившись за полы шинели стонущего раненного, бледного, с запрокинутой стриженной головой, а сзади надвигаются, трощат постройки, прут не разбирая пути танки.
Владик понял, что это уже не бойцы и толку от необстрелянных, перепуганных новобранцев мало. Выпрыгнул из кабины и помог посадить на кожанное сидение, в тепло раненного. Остальные запрыгнули в кузов. Рядом заурчала, ударила в землю, срекошетила здоровенная болванка немецкого танкового орудия. С боеприпасами у немцев стало не густо и стреляли тем, что попадалось под руку. Водитель, высунувшись по пояс из кабины отчаянно махал командиру рукой.
— Трогай, я в кузов с бойцами! — Заорал, перекрикивая грохот боя комбат.
Студебеккер дернулся и пошел, постепенно набирая скорость. Владик кинулся к заднему борту, закинул руки и начал подтягиваться, ожидая помощи и поддержки от спасенных им людей. Напрасно, те сгрудились возле кабины и совсем не спешили на подмогу.
— Совсем охренели от страху, — подумал старлей. Неожиданно острая боль пронзила запястье и теплая кровь полилилась в рукав гимнастерки. Владик повернул голову и неповерил своим глазам. Озверелый, с распятым черным ртом солдат бил кинжалом его зажимающие спасительный борт пальцы.
