В каком отношении миры находятся друг к другу? Являются ли они «суверенными государствами» со своими собственными законами и лишь им одним присущей внутренней логикой? Могут ли миры пересекаться и накладываться друг на друга? Есть ли среди них «метрополии» и «колонии»?
Все эти вопросы составляют часть «джеймсовской проблемы» (которая возникает лишь тогда, когда мы — вслед за английскими судьями — признаем тезис о множественности миров и их относительном подобии друг другу). Развитие феноменологии в работах Эдмунда Гуссерля[9] придало «джеймсовской проблеме» особое звучание. Ученик Гуссерля, создатель феноменологической социологии Альфред Шюц, переносит эту проблему в социологию: как устроено наше сосуществование с другими в каждом из миров?
Работа Шюца «О множественности реальностей»[10] — это Ветхий завет социологии повседневности. Прежде всего, потому что для мира повседневности Шюц (вслед за Джеймсом) резервирует особое, привилегированное место. Мир здравого смысла — «верховная реальность». За ним следуют (по степени убывания реальности) воображаемые миры искусства, всевозможных фантазий, игры, научной теории, религиозного переживания и, наконец, сновидения. Каждый мир, по Шюцу, обладает своим «когнитивным стилем»: способом блокировки сомнения в чем-либо, способом действия, способом переживания своего «Я», способом отношения с другими людьми, способом восприятия времени. Скрепляет их все особое «напряжение внимания к жизни» (термин Анри Бергсона[11]) — оно максимально в мире повседневности и минимально в мире сновидения.
Две главные аксиомы феноменологической социологии таковы:
а) миры замкнуты, переход из одного мира в другой (когда поднимается театральный занавес, когда обрывается сновидение, когда приходит переживание религиозного экстаза и т. п.) сопровождаются «шоком» или «скачком» (этот термин Шюц заимствует у С. Кьеркегора[12]);
б) миры неравноценны — все они являются «колониями» мира повседневности, от которого происходят. Именно этим объясняется их структурное подобие.
Первый тезис у Шюца существеннее второго — миры суверенны. Поэтому шюцевское решение «джеймсовской проблемы» означает буквально следующее: повседневность — это повседневность, игра — это игра, сон — это сон, а безумие — это безумие. Не существует никакой «формулы трансформации» содержаний одного мира в содержания другого, а значит, человека, находящегося в мире безумия, нельзя судить по законам мира здравого смысла. Суверенитет миров важнее их «структурного родства» (на котором акцентировал внимание Джеймс). Впрочем, мы еще не раз вернемся к этому вопросу.
