В 2002-м году это дело всплыло в Верховном суде вновь, на этот раз в качестве прецедента.
Что роднит случай Бастамонте и случай Брауна-Дрэйтона? Прежде всего, причина апелляций, поданных их адвокатами. И в 1971-м, и в 2002-м защитники подсудимых упирали на незаконность ареста — из-за чего эти дела и дошли до Верховного суда. По мнению адвоката Бастамонте при обыске багажника полицейские нарушили Четвертую поправку к Конституции США, которая гарантирует каждому право на защиту от незаконных обысков и арестов. Без ордера полицейские могли произвести обыск багажника лишь в двух случаях — либо чтобы предотвратить непосредственно совершающееся преступление (ни подозрительное поведение, ни отсутствие водительских прав не могли являться достаточными основаниями для подобного вывода), либо в случае добровольного согласия (voluntarily consent) подозреваемых.
Но разве добровольное согласие на обыск в обоих случаях не было получено? «Нет», — заявили адвокаты. Дело в том, что полицейские задали свои вопросы без вопросительной интонации. А, следовательно, они не были вопросами. Действительно, попробуйте произнести фразу «Багажничек откроем?» вслух и вы поймете, как мало в этом вопросе от вопроса. Даже в английском языке, где вопрос от приказа отличается еще и порядком слов в предложении, интонация оказывается важнее грамматики. Таким образом, подсудимые не давали добровольного согласия, но подчинялись приказам.
Предположим, Джоуи Алкала не знал о сомнительных чеках своего приятеля в багажнике машины. Однако Дрэйтон и Браун наверняка знали о пакетиках с кокаином на своем теле. «Зачем нормальному рациональному человеку, перевозящему наркотики или иные свидетельства своей незаконной активности, соглашаться на полицейский обыск? — задаются вопросом Питер Тиерсма и Лоуренс Солан (детально описавшие эти два кейса в своей замечательной статье) — Хотя в случае с делом Бастамонте суд и постановил, что „ни лингвистика, ни эпистемология не дают готового определения добровольного согласия“, <…> мы полагаем, что этот случай имеет прямое отношение к лингвистике».[53] Разумеется, если бы Алкала, Бастамонте, Дрэйтон или Браун знали о своем конституционном праве отказать полицейскому, они бы это сделали — таков вывод авторов. Что же помешало обвиняемым? «К примеру, водителям без юридического образования, — пишут Тиерсма и Солан, — крайне сложно разобраться: какое из высказываний полицейского является требованием, которому они могут не подчиниться только на собственный страх и риск, а какое — простой просьбой, которую они имеют право отклонить. Скажем, юридически говоря, „Могу я увидеть Ваши права?“ — это, несомненно, приказ, а „Могу я заглянуть в багажник?“ — это просто просьба».
