А тело между тем жило своей жизнью. И продолжало посылать в мозг сигналы от различных органов чувств. Вот заболел ноготь на правой руке, под который при падении и попытках ухватиться хоть за что-нибудь забились кусочки коры.
Прямо перед правым глазом, сантиметрах в десяти, не больше, большой желудь. Прямо-таки огромный на таком расстоянии. И муравей возле. Обнюхивает усиками-антенками находку. Потом упирается передними лапками. Ноль эффекта. С тем же результатом я мог бы пытаться сдвинуть груженый "КАМАЗ". Набежала тень от облачка. Муравей меж тем развернулся и приподнявшись пробует нажать задними лапками, налегает брюшком. Впустую. Убегает за желудь, так что секунд десять его не видно, скорее всего пробует с обратной стороны. Дохлый номер. Вернулся, побегал вокруг семени дуба, приложился ещё и ещё. Увы… Я затаил дыхание чтобы не спугнуть трудягу. Но вот тот что-то решил и проворно устремился прочь от человека. Внезапно замер, словно размышляя, вернулся, снова обнюхал, словно опасался что добычу украли. "Беги уже, я покараулю", – мысленно подбодрил букашку я-попаданец. Тот словно услышал, мне даже почудилось что согласно кивнул головой, развернулся и побежал. Сантиметрах в двадцати пяти встретился с двумя сотоварищами. Видно тут у них тропа, потому что один пришел слева, а второй справа. Все трое как будто посовещались. Но обнаруживший желудь в итоге вернулся один.
"Вот сволочи!", – посочувствовал я насекомому, ставшему уже родным. Но нет. Напрасно я приписывал муравьям человеческие пороки. Вот к одинокому добытчику прибежал на подмогу один товарищ, потом ещё двое и вот уже облепили желудь со всех сторон. Желудь качнулся, приподнялся и медленно двинулся прочь, к кладовой в муравейник видимо. Солнце вновь появилось, освещая труженикам путь.
Только теперь я приподнял голову. Чтобы увидеть муравьиный триумф и левым глазом, который всё это время загораживал темно-красный завернувшийся край прошлогоднего дубового листа.
Отожмался на руках, осторожно, чтобы не задеть какую живность, сел, глубоко, с шумом вдохнул, аж грудь заломило. Солнце вновь скрылось за тучами, которые теперь уже заволокли полнеба, стало зябко.
Осмотрел, ощупал себя: вроде тот же, что пришел. Чтобы окончательно удостовериться, внутренне обратился к Резанову: "Вашбродь, ты как? – "Всё в порядке" – последовал незамедлительный ответ.
Я переполз к дубу, облокотился спиной о ствол, сорвал травинку, сунул в рот, принялся автоматически жевать. Внешне невозмутимый сейчас я напряженно думал. Только что муравьи, неразумные букашки подсказали мне, так называемому "высшему существу" гениальную стратегию. Которую коротко сформулировала Русская пословица: "Один в поле не воин!". А что это значит?
