Я про себя тут же усомнился: Этот старый пьянчужка мудрый?! Кхм, кхм. Но вот то, что Лис – да. Да, весьма похоже: мордочка вон прямо-таки лисья.
Дождавшись тишины сочувственно поинтересовался: – Отчего мой брат Мудрый лис так сердит?
– А разве мой белый брат командор не знает, что индейские духи разгневались за обещание показать чужакам их святилище и наслали на своих неразумных детей болезнь, – саркастично проскрипел старик. Красные слезящиеся глаза, а особенно необычайный перегар подсказали мне, что я не ошибся. Вот только кто вопреки запрету командора так напоил этого бедолагу? "Узнаю, морду набью!", – решил я. А вслух молвил: – Да, вижу, духи индейцев сильны. И они любят своих детей, раз наказывают их за проступки, – он склонил голову в знак одобрения, – Но я могу их умилостивить.
Индеец поднял страдальческие глаза, в которых теплилась робкая надежда: – Ты правда можешь прогнать болезнь? Я попробовал все известные мне снадобья, – сокрушенно вздохнул и прыгающим пальцем потыкав в пучки, развешанные тут и сям.
– А дай-ка мне вооон ту чашу, – указал я пальцем на полузарытую в тряпье подходящую по размеру.
Старик с неожиданным проворством подал. Командор с бумканьем вытащил пробку из принесенной бутыли и, бормоча по-русски под нос что мол пить надо меньше и что мол вот столько этому старикашке достаточно, которые шаман принял за заклинания, набулькал с два пальца настойки боярышника, из походной фляжки с пояса разбавил водой. Помогла бы конечно и водка, но для пользы дела я решил замаскировать по сути тот же алкоголь под лекарство, которым, впрочем, сейчас он и являлся. Ибо недаром же сказано Великим Авиценой: "Подобное лечи подобным".
Дедушка схватил дрожащими руками поданый сосуд, недоверчиво понюхал, вздохнул и торопливо выпил. На лице его, словно на пособии для врачей, последовательно отразились все стадии отходняка от похмельного синдрома у пьяниц. Наконец отобразило блаженство и я, не желавший упускать момент, участливо спросил: – Перестали ли злые духи терзать моего брата Мудрого лиса?
– О да! – у старика выступили слёзы благодарности. Он Пал ниц перед оторопевшим Резановым и воодушевленный новой порцией алкоголя провозгласил: – Мой белый брат Командор Великий Шаман! Он сильнее индейских злых духов! Я сейчас же, немедленно, извещу об этом моих чад! – и подталкиваемый пьяным возбуждением пополз к выходу. А я вспомнил утренний поход.
Мне поначалу всего-навсего хотелось убедиться а тот ли это дуб, и чем дальше удалялись от лагеря, тем большее возбуждение я испытывал к собственному изумлению. "А вообще, Тот ли это дуб?" – пришла мне в голову отрезвляющая мысль. А с другой стороны Какой же это может быть ещё что тут их много что ли, у каждого племени свой что ли? Да, Но ведь Вот например у нас, у православных достаточно много чудотворных скажем икон: вот есть Казанская Божья Матерь, есть Иверская… ДА и Узнаю ли я дерево – двести лет шутка ли даже для дуба. Да и не видел же я его, как узнаю? Такие мысли будоражили моё воображение. Резанов же отдал мне бразды правления нашим общим телом сам безучастно погрузился в собственные думы. В то время, как я энергично месил ногами спутанную прошлогоднюю траву, покуда мы пересекали речную долину. Где-то километра три до крутого правого берега предгорной речушки.
