После ухода судового врача Резанов засел за документы. Я от нечего делать пару раз заглянул в бумаги, но обилие "ять" и старорежимных слов при чтении давались с трудом. Поэтому уяснив, что это какая-то Деловая переписка и немножко личной, которую по-видимому камергер с оказией отправлял через Европу в Санкт-Петербург, так наверное было быстрее, потерял интерес и принялся рассуждать о своих дальнейших планах. Без пяти десять вестовой доложил о прибытии "сеньора Лопеса".
Я разумеется не знал кто это такой, Почесал за ухом кончиком пера и Резанов, пожевал губами махнул рукой – раз пришёл, так пришёл:
– Пусть входит.
Порог переступил, да-да, Фернандо. Держался молодой испанец гордо, спина прямая. Но не рассчитал при своём приличном росте высоту дверного проема. И перо, зелёное на этот раз, ударившись о притолку сломалась. Снимая шляпу для приветствия заметил это, опять сделал лицом обиженную мину.
Я едва не засмеялся, а Резанов не сдержался – улыбнулся уголками губ:
– Проходите, сеньор Лопес.
Следом за гостем, почти дыша в затылок, протиснулся Лангсдорф, лицо которого дёргалось и гримасничало. Я ничего не мог понять: "Зубы что ли болят?" Но по выражению глаз догадался, что невозмутимый обычно немец умоляет о чём-то просить. Но не решается.
Я подтолкнул Резанова узнать в чём дело. И командор разрулил ситуацию:
– Знакомы ли вы, сеньор Лопес, с нашим экспедиционным исследователем? Всемирно известным учёным и известным в Европе георгом Лангсдорфом?
Юноша с любопытством поглядел на корабельного врача. По-новому поглядел: раньше то ему представляли этого человека в незавидной роли переводчика. А сейчас он увидел Григория Ивановича в новом свете.
– Да, мы знакомились, – сказал с сомнением в Голосе испанец, – Очень рад, – поклонился Лангсдорфу. Тот отвесил ответный, и извинившись, Попросил у него разрешения как у гостя, пару слов сказать командору. Юноша благосклонно кивнул. И немец с достаточно сильным от волнения акцентом быстро-быстро заговорил, затараторил: – Николай Петрович, сеньор Лопес, – кивок в сторону Фернандо, – прибыл со слугой. А слуга его – индеец! И он своем народном одеянии.
Резанов вопросительно поднял брови. И этнограф заторопился: – Понимаете, я могу описать его, но чучело сделать как из утки не могу. А вот как бы светоснимок мне с него сделать.
Я не видел проблемы – вроде бы казалось: бери да фотографируй. Однако я в реалиях этого времени еще неважно ориентировался, Резанов быстрее понял о чём речь: – Так вы хотите, – начал он, – Да-да! Попросите, – молитвенно сложил руки на груди ученый сеньора Лопеса позволить мне сделать картину-светоснимок его слуги. – Резанов кивнул. И повернул голову: – Синьор Лопес, наш ученый собирает всяческие сведения о тех местах где бывает как путешественник. Это очень ценится в Европе. Вместе с Вами прибыл ваш слуга индеец и он хотел бы сделать его картинку. Позволите ли Вы?
