Командор подошел к ростовому зеркалу поправить шейный платок, на меня оттуда смотрел статный мужчина около метра восьмидесяти сантиметров, с лицом Штирлица. Как бишь того актёра зовут?… Ах да, Вячеслав Тихонов. Ну что ж, это тело мне по душе.
В большом зале (гостиной Резанова встретили миловидная женщина лет тридцати пяти, чем-то неуловимо напоминающая певицу из молодости моей мамы Людмилу Сенчину. И подвижный для его пухлости мужчина примерно того же возраста, сильно смахивающий на Александра Цекало из кабаре-дуэта «Академия». Все чинно расселись за массивным круглым столом и минут 15 болтали, насколько я понял, ни о чём. Пахло как в библиотеке, сухостью и книжной пылью.
Но вот слуги подали чай с пирожками и появилась ОНА.
Я сморгнул и чуть не подавился: Нет, бывает же такое! Кончита была точь-в-точь моя Машка! Ну разве что помоложе чуточку. И мне вспомнилось весьма образное и точное описание девушки, оставленное корабельным врачом экспедиции 1806 года в Калифорнию Георгом Лангсдорфом:
«Она выделяется величественной осанкой, черты лица прекрасны и выразительны, глаза обвораживают. Добавьте сюда изящную фигуру, чудесные природные кудри, чудные зубы и тысячи других прелестей. Таких красивых женщин можно сыскать лишь в Италии, Португалии или Испании, но и то очень редко».
Эх, умели предки красиво говорить, ничего не скажешь… Да ещё моя Машка блондинка – вот и вся разница.
Но вот церемониал, как я понял, завершился и родители степенно удалились. А следом незаметно исчезли и слуги.
Девушка весело щебетала, камергер поддерживал легкую беседу.
Вскоре Кончита звонко рассмеялась, вскочила, ловко подхватила живо поднявшегося жениха под руку и стремительно повлекла за собой.
Мы почти вбежали в девичью комнату. Это я понял по распахнутому шкафу с платьями, узкой кровати заправленной ярким покрывалом и пяльцам с неоконченным вышиванием на столике у окна.
Запыхавшийся Резанов плюхнулся на жалобно скрипнувший лёгкий гнутый стул.
Девушка подхватила второй и устроилась слева, прильнула показалось прямо ко мне. Пахнуло свежестью, потеплело в груди, губы вытянулись в идиотскую улыбу.
Граф и Кончита продолжали живо болтать. Я ничего не понимал, но чувствовал окутавшую этих двоих нежность. Девушка вылитая близняшка моей жены. Я мысленно сравнил её с Машкой и у меня свело скулы от желания.
Резанов, который до сего момента развлекал хозяйку комнаты светской болтовнёй, держа за хрупкую ладошку, споткнулся на полуслове, закашлялся. Кончита взметнула ресничищи, а потом распахнула во всю ширь глаза: она никогда ещё не видела своего суженого в таком конфузе. Я тоже почувствовал как у меня вспыхнуло лицо, а в штанах стала тесно. Что за ерунда, я ведь давно научился контролировать свои Физиологические реакции такого рода. Но Резанов каким-то образом среагировал, в эти времена отклик куда естественнее.
