Сам факт сожительства с рабыней не представлял собой ничего выходящего из ряда вон. Белые джентльмены сплошь и рядом практиковали такие отношения; что касается Натаниэля, полагаю, некое чистоплюйство мешало ему держать Софию при себе постоянно. Схема с проживанием наложницы в соседнем поместье – это дырявое шито-крыто – по сути, не отличалась от схемы с поднятием-опусканием сервированного/опустошенного стола. И то и другое имело одну цель: попользоваться, насвинячить и замести следы, а в идеале – выдать насилие за особую милость. Вот почему София жила в локлесском Муравейнике. Натаниэль требовал, чтобы для поездок к нему она наряжалась как леди – но экипаж всегда высаживал ее на задворках. Все локлесские были под контролем Натаниэля – пусть бы только какой-нибудь раб попробовал приударить за Софией или хотя бы просто поговорить с ней! Я один составлял исключение.
– Так ты проститься пришел, Хайрам? – повторила София.
– Нет, доброго утра пожелать, – вымучил я.
– Доброе утро, Хай, – отвечала София, возвращаясь к своему вязанию.
– Знаешь, что чудно? – заговорила она через несколько секунд. – Я нынче про тебя думала. Вот как раз сейчас, до того, как ты появился. Я думала про тебя, Хай, и про молодого господина, и про скачки. Я думала: хорошо, что мне туда не надо, и, поверишь ли, я в мыслях с тобой говорила – долго, очень долго. Поэтому, когда я тебя живьем увидала под дверью, мне и примнилось, будто это – прощанье.
– Ничего себе, – отреагировал я.
Действительно – что тут скажешь? Не излагать же Софии мой сегодняшний сон, в котором мы все состарились, а Мэйнард, пухлый младенец, держал нас на цепи. София тяжело вздохнула, словно недовольная собой, и добавила:
– Забудь, Хай. Пустяки это, что я сказала.
Вдруг она снова подняла взгляд, как бы спохватившись:
– Ты же по делу пришел, да? Что случилось? Ты сам как?
– Со мной порядок. Ну, насколько это возможно. Спал паршиво.
– Страшное приснилось? Присядь, поделись. Господь свидетель, Хай, я с тобой все время беседы веду. В голове, конечно. Чего только не порассказала – про себя, про жизнь.
– Не могу сейчас. Надо к молодому хозяину. Я в порядке.
– А с виду не скажешь.
– Нормальный вид у меня.
– Откуда тебе знать-то про свой вид? – София рассмеялась.
– Да уж знаю, – рассмеялся и я. – А тебе лучше бы своим видом озаботиться.
– Ну и какова я нынче, Хай?
Я успел ретироваться в коридор и уже оттуда ответил:
– Хороша. Ты нынче очень хороша.
– Спасибо. Я погляжу, нет у тебя настрою болтать. Ну ступай, если занят. Желаю приятной субботы и чтоб с молодым хозяином хлопот не вышло.
