На ресницах набухают слезы.
Я так долго не могла плакать.
Но тут, наверное, как везде: один раз научишься, и потом с каждым разом будет все легче.
Я знаю, что Делл не бог весть как умен.
Его даже интересным человеком не назовешь, разве что в качестве объекта для изучения разнообразных поведенческих расстройств.
Но до этого момента я не понимала, что он – заботливый человек.
Не знаю, что сказать.
Поэтому я сгребаю со стола пакетики и бросаюсь к себе в комнату.
И слышу, как Делл спрашивает Патти:
– Я что, сделал что-то не так?
Ее ответа я уже не слышу.
После ужина я иду в холл и говорю Деллу, что собираюсь распечатать несколько пакетиков.
Он является в нашу квартиру двадцать восемь, и мы вместе с Маи выкладываем семена на мокрое бумажное полотенце, разложенное по противню.
Я объясняю, что в течение нескольких дней буду следить, чтобы семена не пересыхали.
Это облегчит проращивание.
Маи и Делл смотрят. Кажется, им интересно.
Я говорю:
– Для Америки подсолнухи – аборигенный вид растительности. Они пришли к нам из Мексики.
Из другой комнаты слышится голос:
– Мой папа тоже из Мексики.
Куанг Ха вечно делает вид, будто ему нет до нас никакого дела.
А выходит, что есть.
Маи и припомнить не могла, чтобы ей когда-нибудь было так хорошо.
Может быть, потому, что брат уже не так часто бросал на нее злобные взгляды.
А мама не твердила все время, чтобы она убирала вещи на место.
Маи сидела на кровати и с удовольствием думала о том, что у нее есть самая настоящая комната, со стенами и дверью, комната, которая принадлежит только ей и Иве.
По крайней мере, пока что есть.
Может быть, все дело было в желуде.
Ива положила его на столик у кровати. Мало-помалу девочка начала собирать разные мелочи. Набрала, например, маленьких, похожих на бусы семян с деревьев на Пенфолд-стрит.
Нашла на остановке автобуса белое перышко, а в водосточной трубе у дома – пятнистый камушек.
Маи решила, что это добрый знак.
Она знала, что им в любой момент могут приказать собирать вещи и идти вон, но до этого момента Маи была твердо намерена наслаждаться новой жизнью.
Она подолгу стояла под горячим душем, хоть и знала, что воду надо экономить, чтобы поберечь природу.
Она при каждом удобном случае раскладывала и перекладывала свою одежду, любовалась вешалками и полками в неглубоком стенном шкафу.
Во сне она так раскидывала руки, что они свисали по обе стороны кровати.
Ведь теперь можно было не бояться задеть кого-нибудь по лицу или нечаянно ударить по шее.
