— Ты не знаешь, куда собиралась поехать ее мать?
— Куда-то за границу.
— Хорошо, я с ней свяжусь. — (Ава взглянула на часы. Намек ясен.) — У тебя, наверное, урок.
— Ага. — И после паузы. — Насчет тех эсэмэсок, что я на днях тебе отправила…
Разумеется, Уайлд понимал, о чем речь: «Заходи ночью. Я не буду запирать дверь». И еще: «Уайлд, я соскучилась».
— О них не беспокойся.
— Мне хватило того, что было между нами. Просто — ну, понимаешь — мне стало одиноко.
— У меня тоже такое бывает.
— Да ну? — (Он не видел причины повторять свои слова.) — То, что было, — сказала она, — было странно. Сейчас не время, но…
— Было здорово, — сказал Уайлд. — Правда здорово.
— Но у таких отношений нет будущего, верно? — В ее голосе не было сожаления. Ничего подобного. Уайлд не ответил. — Они как бабочки. Вся жизнь за несколько дней.
«Неплохо сказано», — подумал он.
— Угу, в точку.
Оба стояли, не понимая, что делать дальше. Ава подошла к нему, поцеловала в щеку. Он заглянул ей в глаза и чуть было не сказал, что свободен. Чуть было. Но не сказал. Вместо этого сменил тему:
— Сын Мейнарда. Ты его знаешь?
Она заморгала и отступила:
— Краха? Понаслышке.
— Какая у него репутация?
— Паршивая. Он мучил Наоми. Хотя здесь есть кое-что еще.
— Кое-что еще?
— Протест он выражает слишком явно, — сказала Ава языком Шекспира, изображая британский акцент.
— То есть он по ней сохнет?
— Я бы так не сказала. Он встречается с Саттон Холмс. Но думаю, что Наоми ему очень нравится. Вот только он сам этого не понимает.
— Крах Мейнард сегодня в школе?
— Наверное. А что?
— Во сколько заканчиваются уроки?
Натянув купальную шапочку, Хестер сорок пять минут наматывала круги по крытому бассейну на нижнем этаже небоскреба, в котором располагался ее офис. Уже лет двадцать она в основном нагружала себя плаванием — вольным стилем в одну сторону, брассом в другую. До этого ей не особенно нравились бассейны. Очень неприятно вылезать из мокрого купальника. От тела пахнет хлоркой. С волосами творятся жуткие вещи. И еще это скучнейшее занятие. Именно поэтому Хестер в конце концов полюбила бассейн. Мгновения полного одиночества, полной тишины и да, конечно, полной скуки — механические движения, которые ты повторяешь сотни, если не тысячи раз за неделю. Чем вам не дзен? Погрузившись в воду с химикалиями, Хестер проговаривала про себя заключительные речи, свидетельские показания и перекрестные допросы.
Сегодня же, когда ее тело мягко скользило по водам бассейна — в полном одиночестве, — она не думала о работе. Она думала об Орене. Думала о сегодняшнем вечере.
