Снова бумажный шарик в волосах. Снова оскорбления. Снова глумеж и насмешки.
Наоми сидит и ждет, когда все это закончится.
Хоть ненадолго, но закончится. Хоть на сегодня. Она же знает, что это не закончится насовсем. Ни сегодня. Ни завтра. У мучений бывают паузы, но недолгие. Мучения идут с ней рука об руку.
Как она только терпит?
Иной раз — например, сегодня — Мэтью и правда за всем наблюдает. Хочет как-нибудь помочь.
В остальные же дни, а таких большинство, ему все равно. Ясное дело, в те дни Наоми донимают не меньше, но это происходит так часто, выглядит так буднично, что воспринимается как фоновый шум. Мэтью уже успел познать неприглядную истину: к жестокости вырабатывается иммунитет. Жестокость становится нормой. Ты принимаешь ее как должное и живешь себе дальше.
А что Наоми? Что, тоже приняла ее как должное? У Наоми тоже выработался иммунитет?
Этого Мэтью не знает. Но Наоми изо дня в день приходит в школу, в классе сидит за последней партой, в актовом зале — в первом ряду, в столовой — за угловым столиком, и никто к ней не подсаживается.
А однажды — через неделю после этого собрания — она не придет.
Однажды Наоми исчезнет.
И Мэтью захочет узнать почему.
— По нему тюрьма плачет, без вопросов, — заявил в прямом эфире специально приглашенный эксперт-хипстер.
Собравшись парировать этот выпад, Хестер Краймштейн краем глаза заметила за студийными софитами парня, похожего на ее внука. Свет был яркий, а парень стоял за ним, в тени, но все равно чертовски смахивал на Мэтью.
— Э-э, смелое заявление, — сказал ведущий, в прошлом весьма симпатичный выпускник дорогой частной школы. В эфире он обычно делал озадаченное лицо, словно гости его передачи несли откровенную чушь, даже когда говорили здравые вещи. Таков был его основной полемический прием. — Что скажете, Хестер? — Вид Мэтью — сто процентов, это Мэтью — выбил ее из колеи. — Хестер?
Так, напомнила она себе, сейчас не время отвлекаться. Соберись.
— Вы омерзительны, — сказала Хестер.
— Простите?
— Вы не глухой. — Она прожгла эксперта-хипстера своим знаменитым взглядом. — Вы омерзительны.
Зачем явился Мэтью?
Раньше внук никогда не приходил к ней на работу без предупреждения — ни в кабинет, ни в суд, ни в телестудию.
— Вы не могли бы развить свою мысль? — спросил ведущий.
— Запросто, — ответила Хестер, не сводя пламенеющего взгляда с эксперта-хипстера. — Вы ненавидите Америку.
— Чего?
— И правда, — продолжала Хестер, воздев руки, — зачем нам какая-то судебная система? Какой от нее толк, когда есть общественное мнение? Не нужно ни судьи, ни присяжных. Пусть решение принимает толпа из «Твиттера».
