...Эх, упечься бы сейчас где-нибудь на крутом склоне, усыпанном гладкими теплыми голышами, подставить свое дряблое изнеженное тело под ласковые лучи нежаркого солнца, вдохнуть полной грудью чистого воздуха, закрыть глаза и забыться, забыться хотя бы на мгновение- нет больше никаких теормехов и никаких экзаменов, нет больше хвостов и торопливых студенческих обедов, исчезли навсегда эти мелкие несущественные заботы, исчезли, чтобы никогда, никогда больше не вернуться вновь - лежать бы так долго, в полном одиночестве, ни о чем не думать и ни к чему не стремиться, а потом... а потом пусть мое тело растеклось бы как масло по этим голышам, растворилось бы в них, впиталось в гладкую твердь, и вот стал бы я тогда замерзшим камнепадом, несокрушимым и могучим, а синий перевал напротив был бы мне другом, а задумчивый утес справа - братом, стекал бы тогда по мне тонкой хрустальной струйкой прозрачный ручей, и изредка - раз в год, примерно, проходили бы по мне редкой вереницей неуныващие альпинисты, осторожно ступали бы по моему твердому телу тяжеленными ботинками с рубчатыми подошвами... Эх, мечты, мечты! Эх, горы, горы! Когда еще вас я увижу... Вчера, кстати, приснился мне какой-то странный нелепый сон. Сначала, правда, была откровенная чепуха, приключения какие-то, стрельба, гонки, бандиты. Все в цвете, все довольно живописное. Из всего этого мог бы, наверное, получиться неплохой вестерн. К сожалению, я ровным счетом почти ничего не запомнил. А потом я вдруг очутился на крыше дома, ночью, тишина, помнится, была. Я стоял на самом краю и все думал, что обязательно сорвусь. И точно - сорвался. Помню, я долго падал, земля была где-то подо мной, далеко, от ужаса все во мне оцепенело, и вдруг я попал в какой-то вязкий черный туман. Я барахтался в нем, как в паутине, но туман обволакивал меня все сильнее и сильнее. Я начал задыхаться и тут... проснулся. Сердце мое бешено колотилось, в висках стучало, а в комнате стояла тишина. Я долго лежал, успокаиваясь и вспоминая этот дурацкий сон и почему-то Ваську Воробьева. Мы жили раньше в одном дворе, и он, самый старший, пугал нас, малых ребятишек, рассказами о страшных кошмарных чудовищах, которые вот-вот спустятся с неба и будут, как вампиры, пожирать людей. Ложась вечером спать, я забивался в постель, под одеяло, долго лежал там без сна, вспоминая Васькины рассказы, и мысленно молил и приказывал этим чудовищам, чтобы они умчались куда-нибудь подальше от Земли, куда-нибудь за миллиарды и миллиарды парсек, и уж если они никак не могут не двигаться к нам, то пусть тогда двигаются как можно медленнее, ну, хотя бы по миллиметру в год. наивные детские переживания впечатлительного мальчика...
