— Мышик мог бы стать отличным цирковым псом, — сказал я. — Как вы думаете?
— Думаю, что мог бы. Забавное имя для пса, кстати.
— Это от какого-то русского слова. А можно нам поехать с вами?
Я особо ни на что не рассчитывал. К каждому мальчишке, выросшему в стенах приюта, рано или поздно приходит понимание, что все надежды увидеть на пороге родителей напрасны. Что нам придётся сжиться со скрипучими койками, с кашей в столовой и кексами по выходным, с кривыми дорожками старого сада, чтобы по достижении шестнадцати лет выйти в непонятную взрослую жизнь.
«Нужно бежать, — билось в голове каждого, — бежать, пока тебя не выплюнули, как потерявшую вкус жвачку». Но не каждый был способен осознать эту мысль и решиться на побег. И уж тем более не каждому подворачивался такой шанс.
Аксель поднял брови, я ощутил на себе внимательный взгляд слегка увеличенных линзами очков глаз. Девушка хихикнула и показала мне поднятый вверх большой палец.
— Только если вы с Мышиком обещаете научиться чем-нибудь жонглировать, — с серьёзным видом сказал Аксель.
— Не смеши, Акс, его мама с папой не отпустят, — злорадно сказала из-за моей спины Марина.
— Вряд ли у него есть родители, — покачал головой Аксель. — Помнишь, сколько вчера здесь было приютских?
— Я могу ухаживать за животными. За Борисом, например, — вставил я. — Или собирать деньги во время выступлений.
— Деньги собирать — ответственное занятие. Нужно установить с каждым зрителем контакт, состроить такую рожу, чтобы он понял, что должен тебе никак не меньше сотни злотых, — Аксель рассмеялся.
Я не заметил, как его рука скользнула к ящику с булавами и шарами, настолько естественным было движение. Секунда, нет, доля секунды — и резиновый мячик, бешено вращаясь и закручивая в спираль воздух, несётся навстречу. Я не успел поднять руку, не успел даже об этом подумать, мячик с сочным «чпок» влетел в открытый рот. «Ам», — сказал я от неожиданности.
— Сойдёшь, — кивнул Аксель и пошел грузить коробки в фургон. Девушка засмеялась и захлопала в ладоши.
— Здорово! Как тебя зовут? Меня Анна. И никаких пани — я ещё не настолько старая!
Я немного смутился и прошамкал:
— Шелештин меня жовут.
— Шелештин?
Я выплюнул мячик. Во рту остался отвратительный привкус резины.
— Целестин.
— Ах, вот как! — рассмеялась Анна. — Больно длинно, и, знаешь… язык карябает. Шелештин и то приятнее… Вот что, будешь у нас Шелестом, лады?
Я не возражал.
Марина забралась в фургон следом за Акселем, и я прислушался к голосам:
