Сказал и отодвинулся, издали наблюдая, какое впечатление произвели на Виктораса его слова. Домантас ошарашенно молчал, ничего не понимая.
Гость стряхнул пепел с сигареты и уже другим, беззаботным голосом добавил:
— Пять тысяч, братец, на улице не валяются!
Домантас поднял глаза, внимательно посмотрел на него и, наконец сообразив, в чем дело, категорически отказался:
— Оставь меня в покое, ни на какие аферы я не пойду!
— Так я и знал! Ты же меня неверно понял, — посерьезнев, сердечно и доверительно заговорил Мурза. — Положа руку на сердце — подозреваешь, что здесь нечисто? Да? Заверяю тебя: все абсолютно честно. Никто не собирается заманивать тебя в ловушку. Ознакомься с концессионным договором, со всеми правилами лотереи; если возникнет желание, можешь и работу контролировать. Никто на тебя за это косо не посмотрит. Никакими бесчестными делами концессионеры заниматься не будут.
— Тогда зачем я им нужен? Пусть работают сами…
— Зачем нужен? Я же сказал — для представительства, для общественного мнения! Тебя волнует, зачем вообще отдают купцам эту лотерею? Тут тоже все просто и ясно — государство хочет сразу получить изрядную сумму, ни у кого денег нет, а у купцов есть…
— К чему все эти разговоры? За прекрасные глаза никто пять тысяч не даст. — Домантас был тверд как кремень.
— Подумаешь, пять тысяч! — рассердился Мурза. — Ясное дело, они свое возьмут. Но доходы эти абсолютно законные! Деньги же они платят за твое имя, за авторитет. Ведь авторитет — это тоже капитал, который должен давать доход. Сам ты, непосредственно, денег от них получать не будешь. Все пойдет через меня.
Домантас упрямо молчал. Мурза нервно раздавил в пепельнице окурок.
— Черт побери! В конце концов, я обещаю тебе выколотить из них десять тысяч! Что на это скажешь? — Выложив последний аргумент, Мурза встал и принялся расхаживать по кабинету.
У него не укладывалось в голове, как нормальный человек может отказаться от десяти тысяч литов. Неужели он плохо объяснил, не убедил? Если Домантас не берет такой суммы, значит, боится попасться? Других мотивов Мурза и предположить не мог, его мозги не были для этого приспособлены.
Викторас подошел к приятелю и положил ему руку на плечо:
— Пойми меня, Алексас, я не хочу подобных заработков.
— Но почему?
— Потому что это нечестные деньги…
У Мурзы сверкнули глаза.
— Брось ты свои наивные представления о порядочности. Нельзя предавать родину, но получить на законном основании десять тысяч и с пользой употребить их — долг каждого литовца.
