Любая общность людей существует, пока в ней есть какая-нибудь необходимость, рациональное зерно-. Традиции могут продлить ей жизнь. На примере Нгуенса мы видим сохранившуюся родовую организацию. Но административно община — единое целое. Тхоны, сомы и тем более нго остались территориальными подразделениями и не имеют своих отдельных органов власти. Навсегда ушло в прошлое деление крестьян на «полноправных» и «неполноправных», равные с мужчинами права предоставлены женщинам.
Полностью сломана патриархальная система управления общиной. Исчезли зиапы, фе, фыонги. Новые общественные организации не замкнуты в рамках общины, а подчиняются своим уездным, через них — провинциальным и центральным органам. Короче, организационное строение общины приобрело вполне современные формы. Но если приглядеться внимательно, то и в них можно увидеть традиционные оттенки.
Накануне Августовской революции 1945 года в общине Нгуенса 108 из 280 гектаров принадлежали 38 семьям помещиков. Еще около 70 гектаров числилось за «общинными» и «культовыми» землями. Формально они служили для пополнения фонда общины и отправления культа предков, но фактически принадлежали деревенским чиновникам и родовым старейшинам. Большинство крестьян Нгуенса не имели своей земли и даже своего жилища. Они работали на чужом поле, снимали угол в чужом доме. Как ни велика привязанность к родной деревне, люди вынуждены были искать какую-нибудь работу в городе, продаваться в кули — бесправных контрактованных рабочих, вербуемых в порты, на плантации юга страны и даже на Новую Каледонию и в другие заморские владения Франции. Голод 1945 года унес 1817 жизней — почти треть населения Нгуенса.
Революция 1945 года полностью сломала старый государственный аппарат. В центре и в провинциях были созданы органы народной власти. Община не осталась в стороне от этих событий. Все крестьяне знали, что революционеры отобрали наверху власть у «тэев» (французов) и японцев. Вьетнам стал вьетнамским. Это приветствовалось и с воодушевлением обсуждалось в деревне. Мало того, что революционеры были вьетнамцами, среди них были и выходцы из общины.
Однако вихрь революции не разрушил структуру общины. Колонизаторы не могли ни проникнуть внутрь этого атома вьетнамского общества, ни сломать его по простой причине: во главе общины мог стоять только ее старожил, а никак не уроженец Бретани или Прованса и даже не офранцузившийся ханойский чиновник или буржуа. Приходилось держать деревню в руках через тех людей, которых предлагала сама деревня.
