В путь. При возвращении, особенно в Куангбине, пришлось еще раз познакомиться в той или иной мере с теми же ощущениями, что и во время поездки на Юг. Дорога по Хатиню и Нгеану после всего увиденного и пережитого уже не казалась особенно опасной. Когда год спустя я снова посетил эти места, уже после так называемого «ограничения бомбардировок» Северного Вьетнама, все налеты американской авиации были сосредоточены южнее девятнадцатой параллели и достигли невиданной интенсивности. Нгеан зарылся глубоко в землю, и в этот приезд он стал удивительно похож на Виньлинь.
А тогда мы уже потеряли способность что-либо замечать: с каждым перегоном наваливалась свинцовая усталость. С откровенным восхищением смотрел я на шоферов.
На последнем перегоне свернули с дороги номер один и, как это нередко бывает, заблудились. От Ханоя было недалеко, но шоферы вымотались настолько, что не могли вести машины. Они выходили, падали на тепловатую землю и лежали в забытьи минут двадцать. Потом садились за руль, проезжали километров пятнадцать и снова падали. Нам отдать руль они не хотели.
Вот и мой дом. Водители уехали. Дома! Груда советских газет в кабинете корпункта. И кровать с чистой простынью. Однако уснуть оказалось невозможным. Вышел на улицу в четыре часа утра. Прошелся около озера Возвращенного меча, мимо бомбоубежищ — невысокие продолговатые холмики поросли травой. Ханой просыпался. Начали продавать цветы. Лотосы. Их особенно почитают вьетнамцы. Лотос — символ красоты, чистоты, любви во вьетнамской поэзии.
Какой негромкий народ вьетнамцы! Когда разговаривают девушки, в самом деле кажется, будто они щебечут. Автобусы в зеленых пятнах, с козырьками из веток. Столовые и кафе наполняются людьми, вьетнамцы орудуют своими палочками, едят рис с какой-то приправой.
Знакомый книжный магазин недалеко от площади Оперы.
По всему городу объявления о числе сбитых американских самолетов и сообщения о ходе военных действий в Южном Вьетнаме.
Изломанные траектории полета летучих мышей над озером.
Радио сообщает о приближении американских самолетов. И вскоре о том, что они улетели. Тревога не объявляется.
На афише на красном фоне женщина с печальным и суровым лицом. Опера композитора Нгуен By «Земля весны». Театр, рядом с ним — бомбоубежище.
Ханой — островок среди моря разрушений и пепелищ, островок, прикрытый зенитно-ракетным щитом. Город был уверен в себе. Городу еще предстояло пережить августовские, октябрьские, ноябрьские, декабрьские и другие налеты, новую волну эвакуации. Однако он жил почти нормальной жизнью.
