На ближневосточных перекрестках | страница 35



В этом зеленом уголке жизнь бьет ключом. Маленькие ткачики, громко вереща, перелетают с ветки на ветку. Большие птицы с крупным крючковатым клювом и ярко-синим оперением сидят на высоких деревьях и деловито чистят клювы о суковатые ветки. Птичий гам и крики обезьян-павианов заглушают серебристый звон воды.

Йеменские крестьяне ведут жестокую борьбу, с обезьянами — этими хитрыми и ловкими врагами — за свой с большим трудом выращенный урожай. Часто можно видеть, как седые самцы ростом с новорожденного теленка и небольшие самки с детенышами, сидящими у них верхом на загривках, направляются на кукурузное поле, выбранное ими для грабежа. Обезьяны выставляют сторожа, который забирается на высокое дерево или гору и осматривает окрестности, чтобы предупредить о приближающейся опасности занятых воровством собратьев. Павианы не боятся собак и никогда не бегут сломя голову при приближении невооруженного человека. В первую очередь с поля уходят-самки с детенышами, а затем уже самцы.

На полпути между Таиззом и Мохой протекает большой ручей. Он дает жизнь целой роще стройных финиковых пальм, раскинувшейся на несколько километров. Здесь всегда много народу. Тут можно встретить и путников, идущих издалека и присевших отдохнуть у воды, и кочевников, перебирающихся со, своим убогим скарбом в другое место, и пассажиров автомашин, курсирующих между Таиззом и Мохой. После ручья дорога идет по плоскогорью, сплошь усеянному мелкими камнями. По обочине поднимаются невысокие, отдельно стоящие горы с очертаниями вулканов: пологие склоны, покрытые черной базальтовой коркой, и плоские, срезанные вершины. Это на самом деле конусы вулканов, действовавших здесь миллионы лет назад.

На горизонте показываются белые строения Мохи. Еще несколько километров асфальтированной, полузасыпанной песком дороги мимо башен старого форта с ржавыми Стволами пушек — и перед глазами открывается синяя гладь Красного моря. В средние века порт Моха служил одним из центров экспорта йеменского кофе. Лучшие сорта кофе в то время, да и сейчас, так и называются — «мокко».

Мне на память приходит легенда о распространении кофе в Йемене ив Европе, я вспоминаю о тех предприимчивых купцах и путешественниках, которые с опасностью для жизни доставляли кофейные зерна в Европу.

У горы Сабр, близ Таизза, стоял мусульманский монастырь Шахада. Однажды ночью пастухи, пасшие монастырских коз на склонах горы, заметили, что козы не спят, блеют, дерутся. Следующей ночью повторилось то же самое. Встревоженные пастухи обратились к монастырским мудрецам с просьбой объяснить причину столь странного поведения животных, и те посоветовали проследить, какие растения жуют козы днем. На следующий день пастухи принесли в монастырь ветки, на которых, среди плотных глянцевитых листьев прятались темно-красные ягоды. В твердой мясистой оболочке ягоды скрывались два светло-зеленых зернышка. Монастырские мудрецы долго и безуспешно искали в пыльных фолиантах указание на найденное растение. Наконец кто-то из них догадался, что это, видимо, одно из растений, завезенных сюда из-за границы… И действительно, монахи вскоре определили, что оно было завезено в Йемен эфиопскими христианами из провинции Каффа, высажено на йеменской земле, но скоро одичало. Монахи на себе попробовали действие отвара зерен и убедились в его возбуждающем действии. Они называли его «кофе» по имени провинции Каффа или же «кава», что по-арабски означает; «быть сильным», «активным», «укреплять».