Преследуемый уклонился от копыт животного во время очередной атаки, схватил его за шерсть на боку и не позволил себя отбросить, когда верблюд повернулся. В следующий миг он прыгнул под брюхо верблюда, схватил его за заднюю ногу и изо всех сил стал поднимать ее. Гигант потерял равновесие и плюхнулся в снег «адом, перевернувшись на бок. Человек выскочил из-под пего и кинулся к передней ноге. Он дернул за нее, прежде чем верблюд смог пошевельнуться, выпрямил и заломил за шею. Борьба была окончена. Кровь ручьем лилась из раненого локтя, но верблюд был обезоружен. Он делал отчаянные попытки подняться, однако все больше прижимал шею к земле. В таком положении он находился несколько часов, пока не успокоился.
После полудня из Гурван-Тэса вернулись обе машины, и, несмотря на мелкий дождь, мы поехали к тарбозавру. Наш выезд в Тугрик зависел только от завершения работы по выемке скелета. Несколько человек все еще поправляли подъездную дорогу. Остальные заполняли ящик жидким гипсом, а когда он высох, забили крышкой. Затем надо было отделить блок песчаника от материнской скалы, с которой он все еще был соединен основанием. Для этого мы обвязали основание стальным тросом и начали накручивать его на лебедку нашего «стара», разрезав песчаник словно пилой. На следующее утро, зацепив трос за ребро ящика, мы подняли монолит. Все бросились осматривать место разреза, так как опасались, что трос повредит выступающие кости. Однако все было в порядке, а с огромного блока, укрепленного в вертикальном положении в ящике без дна, часть пес ка осыпалась и обнажила поверхность скрытой прежде от глаз кости. Это было другое бедро. Значит, в монолите находился таз и обе конечности.
Монолит стоял на пологом склоне. «Стар» приблизился к нему задом. Мы выкопали яму под задними колесами, так что платформа оказалась почти на уровне земли. Положили на яму две балки, наподобие рельсов, а на них, поперек, три трубы. Трехтонный монолит слегка подтолкнули, он наклонился и упал на ролики-трубы, по которым легко въехал в кузов. Только теперь вторая сторона была залита гипсом и забита досками. Рессоры прогнулись, и машина с трудом заколыхалась по неровному дну. Остатки досок, мешки из-под гипса и великое множество всякого мусора мы тщательно собрали и сожгли, а потом засыпали песком догорающую свалку, довольные собой, нашим отношением к окружающей среде, которое должно было свидетельствовать об изысканной культуре. Едва я почувствовал это, как понял и другое: гордиться здесь нечем. Подобное отношение может быть осознано заново в нашу эпоху, занятую производством мусора, но в действительности оно родилось в древнейшие времена. Наши предки точно так же заметали следы своего пребывания на чужой территории, правда, они тогда еще не были людьми.
