Пенроирит поспешил в покои «казначея бога». Он вошел к нему без доклада, как близкое, доверенное лицо.
Нахтмину пережил не одного фараона и был отягчен не только годами, но и жизненным опытом. Его сердце разучилось любить со смертью двух сыновей, погибших на войне с ливийцами. Пенроирит — единственный человек, к которому старый «семер» относился как к родному.
— Что скажешь, мой друг?.. — спросил он писца, заканчивая с помощью рабов свой убор.
— Сама владычица проедет сейчас мимо твоего дома… Не следует допускать народ говорить с ней… Позволь мне успокоить этих крикунов и пообещать им…
Нахтмину засмеялся.
— Они больше не верят в наши обещания, мой друг… Мы слишком часто обманываем их…
— Позволь мне все же поговорить с ними, — настаивал писец, — и ты увидишь, они уйдут, смирнее стада овец, по домам.
Нахтмину пожал плечами, отставил алебастровый флакон с благовонием, поправил парик и встал.
— Да хранит тебя мудрый Тот, и да поможет он тебе переспорить эту тупоголовую чернь… Я думаю о ней, лишь когда этого требует польза государства, «благой бог» или моя собственная выгода… В последнее время они, эти «неджесу», слишком часто стали надоедать мне своими криками… Ты прав: пора заткнуть рот крикливому ослу, иначе он не даст спокойно жить…
Потом, потрепав Пенроирита по плечу, он добавил:
— Я еду сейчас во дворец и доложу «благому богу», «жизнь, здоровье и сила», о твоих заслугах… Фараон уже расспрашивал о тебе однажды… И кто знает, может быть, он пожелает увидеть тебя у своих ног?..
Лицо писца вспыхнуло. Нахтмину угадал его тайную мечту попасть к самому источнику благ — фараону.
Раб поднес Нахтмину серебряное зеркало.
«Семер» взглянул на свое отражение и, сжав резную ручку в форме бога Беса, вздохнул.
— Жизнь прекрасна, мой друг, — сказал он, — но время подтачивает даже корни у кедров в «Стране террас», и бремя его тяжелее всякой ноши… Сегодняшней ночью Бес был ленив и плохо отгонял от моей постели злых духов… Я еду во дворец разбитым и усталым… Из-под румян сквозит бледность моих щек… Это может не поправиться молодым глазам «благого бога»… Юное солнце, сверкающее над нами с трона обеих стран, любит веселье, и голос больного старика может не дойти до его царственных ушей… Я оставляю тебя, мой друг… Поговори с этими голодными ослами, пообещай им хоть горы зерна… Царица не должна застать у ворот моего дома ни одного лица, запачканного пылью и грязью построек…
Носилки унесли Нахтмину тайным ходом во дворец, а Пенроирит сошел вниз к шумевшей толпе.
