— А гонец, которого посылают в чужие края?.. Он спешит завещать свое имущество детям, ведь его ждут дикие звери и дикие менту; да велико ли его имущество, — две цыновки да два горшка под пальмовой крышей — вот и все… А что он находит по возвращении в Долину?.. Не успеет он приехать, как его снова отправляют в путь!.. И так до самой смерти!..
— А цырюльник?.. Он бреет до поздней ночи. Только за едой он и может отдохнуть, облокотившись на стол. Он бегает из дома в дом, с одного конца рынка на другой, как запаленный осел, в поисках работы; руки его давно дрожат от усталости, но ему надо наполнить животы своих детей, и он не смеет присесть: пчелка ест мед, который сама собрала!..
— Благодарение богам, если их всех еще не отправят на войну или в каменоломни искать камень для пирамиды!..
— Я же говорю, — снова заплакала Хети, — будь она проклята, эта пирамида, рассей ее дыхание Сета!..
Бикит поставила полный кувшин на голову и обняла плачущую женщину.
— Полно, Хети, ведь ни слезами, ни проклятиями не поднимешь с цыновки твоего мужа!.. Послушала бы ты, что говорит мой Нугри. Он говорит, что наше счастье в наших руках, но только мы не умеем его взять. Вот уж кто ненавидит всех «рпат» и «хеков», а пуще всего жрецов и самого «благого бога»… Боюсь, что он не долго проносит голову с такими мыслями…
Она тряхнула волосами, и глиняные шарики на концах кос запрыгали у нее по плечам.
— Мне некогда сейчас, Хети, — крикнула она, уходя, — а вот управлюсь с работой, я забегу помочь тебе!..
Женщины долго смотрели ей вслед:
— Ну, и Бикит!.. Вот молодец!.. Она стоит своего Нугри!..
Над рыночной площадью стоял гул от блеянья коз, овец, от криков ослов, гоготанья гусей, а главное от выкриков торговцев и визгливых споров женщин.
— Вот прекрасное ожерелье!.. Блестящее ожерелье из «мафката»!.. Кто купит ожерелье из священного «мафката»?..
— Благовония из Пунта!.. Кто пройдет мимо благовоний из Пунта, из страны богов?.. Одна капля этих благовоний наполняет воздух запахом слаще меда!..
— Покрывало из Сирии!.. Тонкое, как паутина, покрывало из Сирии!..
— Опахало из эфиопских перьев!.. Золотые застежки из Кафти!.. Румяна!.. Камедь!.. Лазоревый камень!.. Мирра!.. Шарики из кифи — душистое курево!.. Нард!.. Кинамон!.. Мускус!..
Бикит и Кема спешили в другую часть рынка, где продавались рыба, овощи, хлеб, зерно и масло.
Они сели, как и все торговцы, на корточки возле своей камышовой плетенки с яйцами и луком.
