Теперь мы оказываемся прижатыми плечом к плечу друг к другу. Парни продолжают стрелять в близстоящих трупов и отбиваться от них ногами. А я стою и гадаю, что будет, когда у них закончатся патроны? Они же не вечные… хотя, судя по снабжению группы, я не удивлюсь, если у них хватит оружия еще на пару-тройку лет.
Погодите-ка, а откуда у них столько оружия? Этот вопрос залетает в копилку других моих вопросов, на которые я намереваюсь ответить в ближайшее время.
Но прямо сейчас у меня есть одно единственное преимущество перед повстанцами — я совершенно не интересую зомби, в отличие от инфицированных. Я не понимаю, чем обусловлен этот факт, но и разбираться в этом прямо сейчас я не намерена. Факт остается фактом — музы словно не замечают моего присутствия. В их мертвых стеклянных глазах отображается лишь животное желание напасть на инфицированного и загрызть его до смерти.
Но для чего? Быть может, это своего рода биологическое оружие для землян. Быть может, таким образом зомби очищают планету от инфицированных, уязвимых людей с тысячами страхов и бесполезных потребностей? Но как бы то ни было — корпорации «Нью сентори» удалось разработать вакцину от изголодавшихся мертвецов, жаждущих познать плоть инфицированного, которую они прозвали санацией. И я искренне не понимаю позицию противников оздоровления. Неужели они считают, что так будет продолжаться вечно?..
Нет, это не может продолжаться вечно.
Я оглядываю парней: их лица по-прежнему напряженные и непроницаемые, брови сосредоточенно сходятся на переносице, а яростные атаки в сторону мертвецов уже не такие пылкие, какими были в самом зарождении битвы. Они устали, и эта усталость считывается в каждом их движении.
Именно поэтому я шагаю вперед и нападаю на первого попавшегося мертвеца, припечатывая его к влажному после дождя асфальту. Склизкое тело мужчины не сопротивляется, а исходящий от него смердящий запах мгновенно ударяет в нос, заставляя дышать через рот, только чтобы не ощутить его вновь.
Я трясу его за плечи и пытаюсь ухватить за склизкую голову. Первые попытки не увенчаются успехом: желтая кожа мгновенно слазит под моими руками, в ладонях остается липкий вонючий слой разложившегося эпидермиса, а на его шее открывается нелицеприятная картина из вываливающихся личинок мух. Я тут же хватаю его за плечи, покрытые плотной одеждой, пытаясь избавиться от противной кожи и назойливого запаха.
Он направляет на меня непроницаемый отстраненный взгляд тусклых карих глаз в сочетании с желтыми склерами, покрытым ярко-красными капиллярами. Я тут же встаю и одним движением ноги с силой наступаю на его голову. Мой кроссовок некоторое время скользит по его полуразложившейся коже, по консистенции больше похожей на сырой яичный белок, и в этот момент он нервно дергается. Наступаю на его голову много раз, прежде чем один из его желтых склеров вместе со зрачком не стекает на асфальт, превращаясь в лужу. Останавливаюсь лишь тогда, когда мертвец перестает двигаться, замирая в неестественной позе со сломанным черепом или тем, что от него осталось.
