— Ты меня слышишь?! Они забрали все! — кричит Рон, направляя гневный взор светло-серых, практически полупрозрачных глаз в мою сторону. — Они забрали у меня все, понимаешь? — тихо повторяет он, спустя несколько секунд. — И ты считаешь, что я должен отдать им еще и свою жизнь?
Я хочу сказать нет, нет, нет, я не понимаю его.
И никогда не смогу понять его кипящих чувств и бурлящих эмоций.
Я не создана для того, чтобы чувствовать и воспроизводить на свет какие-либо эмоции. Меня запрограммировали лишь подчиняться, выполнять приказы и ничего более. Идеальный солдат без лишней сентиментальности и притупляющего чувства страха. Идеальный боец без бесполезных эмоций и боязни быть убитым ради идеи.
Я ведомый — не ведущий. И меня полностью устраивает такое расположение дел.
— Ты должен подумать о будущем поколении, — продолжаю я, твердо глядя ему в глаза. — Ты должен рискнуть всем, ради спасения своих будущих детей.
Он начинает смеяться, но этот смех сухой, холодный, совсем не похож на искренний. И я удивляюсь, что простой инфицированный, для которого целая жизнь состоит из одних только эмоций, может быть до такой степени черствым.
— Детей? — с презрением спрашивает он сквозь поддельный смех. — Какие дети? Оглянись вокруг, где ты видишь здесь светлое будущее? — он проводит пистолетом по воздуху. — Ты представляешь, как тут будут бегать счастливые детишки? Может быть, ты представляешь, как маленькие мальчики и девочки с неподдельной радостью спешат в школу? Как после того, как здесь мучили, загрызали и резали людей, может зародиться светлое будущее? — от отвращения его лицо искажается в странной гримасе. — Нас ждет дерьмовое будущее, потому что мы потеряли светлое прошлое. И только попробуй оспорить этот факт.
Где-то позади раздается отдаленное шипение, приближающееся с угрожающей скоростью. Рон реагирует быстро, с военной точностью направляя оружие в сторону врага. Между нами и непонятной серой субстанцией, издающей прерывистые шипения, всего несколько дюймов. Несколько секунд прицеливаясь в голову жертвы, парень хладнокровно жмет на курок, и спустя мгновение существо — больше похожее на труп мужчины, чем на человека в целом — рушится наземь, издавая последний хриплый вдох.
Может быть, я ошиблась. Может быть, эта хладнокровная машина для убийств вовсе не инфицированный. Может быть, он прошел какую-то другую процедуру оздоровления.
Но мне приходится тут же отогнать подобные мысли. Рон прошел самую страшную школу — школу выживания в беспощадной борьбе за собственную жизнь.
