Я зажмуриваю глаза. В последний раз он видел меня в подобном состоянии примерно пять лет назад, когда умерла моя любимая собака; в тот момент он пытался меня успокоить всеми силами и способами и, в конце концов, ему это удалось. И я с трудом сдерживаюсь, чтобы не выпалить ему все, что творится на душе, смыкая губы в плотную линию.
— Лилибет, — шепчет Чарли, удерживая мое лицо в теплых ладонях. Его лицо — точное отображение синонимов жалости, обиды и злости. Но … почему он злится?
Он мгновенно хватает меня за руку и ведет в сторону двери. Я подаюсь вперед за юношей, на ходу пытаясь смахнуть слезы с влажных щек, которые неприятно щипает от очередного потока вечернего копенгагенского ветра. В нос ударяет мягкий вечерний запах родного города, а в ушах раздается резкий звук сигнализации, оповещающий о том, что двери автомобиля разблокированы. Чак одним ловким движением руки открывает черную дверь машины, а второй рукой подталкивает меня на переднее пассажирское сидение, и через мгновение дверь захлопывается. Спустя несколько секунд раздается рев мотора и вот мы уже едем по главной дороге города в неизвестном направлении.
В салоне авто господствует оглушающая, звенящая тишина, время от времени прерывающаяся ревом мотора и сигналами проезжающих мимо автомобилей. Мой вялый взор полностью направлен в окно справа от меня. Я замечаю, как водитель постепенно набирает скорость, объезжая практически всех участников дорожного движения на пути. Перевожу взгляд на Чарльза и понемногу осознаю, что прежде не видела его таким сосредоточенным и серьезным за рулем автомобиля. Его руки намертво сжимают руль, губы плотно сжаты с одну ровную линию, брови сердито встречаются на переносице, а взгляд сосредоточен и полон стальной решимости.
Сейчас он совершенно отличается от того маленького и озорного Чарли, с которым я познакомилась тринадцать лет назад на том судьбоносном перекрестке. Неужели это тот мальчик, который рассказывал мне страшные истории, а потом успокаивал, пытаясь развеселить самыми примитивными детскими анекдотами? Неужели это тот самый мальчик, который портил мои платья мороженым и пытался доесть его на моей одежде под мой заливистый смех, полностью испачкавши свое лицо? Это правда тот мальчик, который несколько лет подряд на Хэллоуин переодевался в своего любимого человека-паука и нелепо пытался спасти меня от остальных ведьм, призраков, пришельцев и противных тыкв?
Это правда он?
