Ноги уже несут меня на другой конец улицы со скоростью света, стараясь как можно быстрее исчезнуть из этого чертового города.
— Стой! — раздается громкий мальчишеский голос. — В машину!
Недолго думая, я резко останавливаюсь, заглатывая огромный поток воздуха, отчего мои легкие говорят мне спасибо. Оглядываясь назад, я натыкаюсь на того голубоглазого мальчика, активно машущего из черного автомобиля. Спустя мгновение я мигом усаживаюсь на мягкое прохладное сиденье, громко захлопывая за собой дверь.
Тяжело дыша, на заднем сидении автомобиля я встаю на колени и оглядываюсь назад, наблюдая как мужчина яростно озирается по сторонам, пытаясь отыскать свою излюбленную жертву. Несколько секунд спустя наши взгляды встречаются: ЕГО прищуренный и мой растерянный. Я перестаю дышать. Сгибаюсь пополам, пытаясь стать продолжением задних сидений, слиться с черной кожей. Кажется, мое сердце сейчас выпрыгнет из груди и все люди в мире поймут наконец, что это за громкий и тикающий звук…
— Все нормально, он тебя не увидел, — спустя целую вечность раздается тихий голос мальчика, отчего я слегка вздрагиваю. — У нас в машине необычные окна! Ты видишь всех, а тебя никто не видит. Правда, я забыл, как это называется…
— Тонировочные окна, — напоминает мальчику уверенный мужской голос с переднего водительского сиденья.
Я поднимаю взгляд и только сейчас осознаю, что все это время не дышала. Замечая, что мы здесь не одни, я направляю взгляд вперед и натыкаюсь на мужчину средних лет в потертой потной футболке и старых спортивных штанах, мельком поглядывающего на меня через зеркало заднего вида. Его лицо отражает небольшую вспышку удивления, исчезнувшую ровно в тот момент, когда он удивился и больше ничего, абсолютно ничего.
— Кто это был? — любопытно спрашивает мальчик, все еще поглядывая мужчине вслед.
Я не привыкла жаловаться людям, но как только в воздухе звучит этот невинный вопрос, мои губы тотчас же начинают дрожать и из глаз градом льются слезы, словно оплакивая всю бедность моего положения.
— Эй! Не плачь. Девчонкам не идут слезы, они портят их красоту, — с искренней улыбкой говорит мальчик, протягивая горстку маленьких конфет в пёстрых упаковках. — Меня Чарли зовут, а этот угрюмый мужчина мой дядя Хенрик.
Я хлюпаю носом, вытирая оставшиеся слезы и ощущаю, как сердце приходит в себя после бешеного, практически ежедневного марафона.
— Элизабет, — неожиданно раздается мой тихий голос в салоне автомобиля.
