- Будь прост, серьезен - это многое решит.
Раздосадованный, что она видит во мне какого-то фигляра и обращается как к недоразвитому, я спросил:
- Как ты думаешь, очень будет неудобно, если, заволновавшись, я вдруг забуду, как меня зовут?
- На неудачи не жалуйся, не прибедняйся и не скромничай - ты одаренный человек и нужен им, нужен много больше, чем они могут предположить пока.
- Так ему и сказать, что ли?
- Хватит игрищ, будь самим собой, наконец! - И, увидев выворачивающий из-за угла троллейбус, не простившись, не сказав ничего больше она побежала к остановке.
В самых важных, ответственных моментах жизни человека - все от него бегут, и он остается один как перст, и не на кого ему положиться.
И поэтому я был поражен и чуть не вывалился из окна приемной студии, увидев, что она ждет, вышагивая у проходной "Мосфильма".
Серьезно, как врач смотря на меня, время от времени записывая что-то, слушал меня Иван Александрович. Сейчас-то я понимаю - выкроить полчаса из управления сложным, эмоциональным организмом "Мосфильма", даже в конце рабочего дня, мог только человек или умеющий думать о завтра, или безмерно добрый. Совершенно не зная его, но лишь ощущая в неторопливом, сухощавом человеке силу и масштаб, я, хоть и говорил все дельно и по существу, взмок весь и, когда Иван Александрович, дав мне письмо, предварительно запечатав его, протянул на прощание руку, я - даже страшно вспомнить - подал ему холодную как лягушка, мокрую свою длань. Кошмар!
Что написано в письме? Мы вертели, крутили, стараясь прочесть его на просвет, смастерив для этого из настольной лампы подобие рентгеновского аппарата, строили различные предположения о содержании письма, и, чтобы, наконец, покончить с неизвестностью и домыслами, кто-то посоветовал распечатать письмо, осторожно прогладив его горячим утюгом... но эта "великая идея" была тут же отметена.
Так и не узнав, что там в письме, я отнес его в Театр-студию киноактера той самой, хорошо знакомой мне секретарше, сказав:
- Иван Александрович просил вот передать вашему директору...
- Какой Иван Александрович?..
- "Какой Иван Александрович"??!
И вдруг мне пришла шальная мысль воспользоваться ее перепуганно-наивным вопросом и посмотреть, как это может выглядеть:
- Как, вы не знаете, кто такой Иван Александрович, дядя Ваня?
- Дядя Ва... позвольте, вы что же... что, Иван Александрович Пырьев ваш...
- Да-да-да, вы правы, Иван Александрович Пырьев, наш именно он... и именно наш...- перебивал я, стараясь избавить ее от излишней конкретности толкования моей родословной, тем более что я и сам-то ее точно до этой минуты не знал.
