— Подумать только, Брюнеток он любит! — выпалила я. — А тебе когда-нибудь говорили, что ты сам не ахти?!
— Я? — его бас вдруг обернулся фальцетом. — Я мужчина, а мужчина должен быть чуть лучше обезьяны.
— У обезьян нет прыщей!
— Это не прыщи. Это диатез! — Ребром ладони он треснул по столу. — А ты зато толстая!
— Не всем же быть таким тощим, как ты!
— Знаешь, я лучше пойду.
— Пожалуй.
Он резко встал и локтем сшиб на пол стакан с недопитым чаем, и я тоскливо подумала о том, что теперь ещё и пол мыть придётся.
В прихожей он долго не мог попасть тощими руками в рукав куртки. Я насмешливо за ним наблюдала. Вот что значит оскорбленное мужское самолюбие.
— И целоваться ты не умеешь! — сказал он на прощание.
— Так ты тоже, — спокойно парировала я.
Он круто развернулся на каблуках.
— С чего это ты взяла?! — пропищал Петя.
— Ты сам сказал, что Юка так считает. А её мнению я доверяю. Она в этом деле эксперт, — подливала я масла в огонь.
Он опять покраснел, потом побледнел.
А потом… Господи, потом он вдруг набросился на меня. Все произошло так быстро, что я даже вскрикнуть не успела. Один прыжок, и вот уже я прижата к стенке прыщавым Петром. У него были тонкие, но на редкость сильные руки, вырваться не представлялось возможным. Он приклеился своим отвратительно слюнявым ртом к моим губам, его язык был похож на противную медлительную жабу. Такое впечатление, что даже все его зубы каким-то образом оказались у меня во рту. От прыщавого Пети нестерпимо пахло табаком и потом.
Несколько секунд он остервенело мусолил мои губы, а потом оторвался и спросил:
— Ну как?
Я подумала, что если скажу правду, то, не дай бог, он захочет попробовать ещё раз. А я этого не вынесу.
Поэтому я сказала:
— Супер.
— Так-то! — самодовольно усмехнулся он.
И ушел.
А я бросилась в ванную чистить зубы.
Генчик мне так и не позвонил.
В понедельник, вторник и среду я всё ещё ждала. Специально возвращалась домой пораньше, чтобы, уютно устроившись в кухне, созерцать безмолвствующий телефон. Каждые несколько минут я по закону жанра проверяла, не сломался ли аппарат. Но аппарат был исправен, а значит — мне просто как всегда не повезло.
Я знала номер его мобильного телефона. Он сам мне его дал. Я могла в любой момент набрать этот номер и послушать его голос. Можно позвонить из уличного автомата, чтобы он не понял, кто звонит. Но это будет так глупо — так я поступала, когда училась в школе. Если мне нравился какой-нибудь мальчик, я потихоньку списывала из журнала его домашний телефон, а потом то и дело звонила, чтобы напряженно подышать в трубку.
