— Я и не собиралась ссориться с тобой, Юкочка! — Я наклонилась и поцеловала её в лоб. — Как ты могла так подумать? Я не оставлю тебя никогда.
Юка быстро оправилась и занялась своим любимым делом — раздачей ценных указаний. Я носилась вокруг нее, как преданная прислуга. Варила ей суп-пюре (попробовав мою стряпню, она скривилась и сказала, что шеф-поваром мне точно никогда не стать), читала ей вслух газеты, гладила её платья, наводила порядок в её сумочке, смеялась над её воспоминаниями.
В основном Юка вспоминала мужчин.
Много у нее было мужчин — богатых и не очень, красивых и так себе. Всех их она называла мудаками. Юка была типичной феминисткой, она считала, что мужчины — существа второго сорта, грубые и неотесанные, неспособные чувствовать и думать.
— Может быть, ты лесбиянка? — предположила я.
Её заживающее лицо окаменело.
— Дура, что ли?
— А что, помнишь, как ты учила меня целоваться? Мне понравилось! — поддразнила я её. У меня было так мало поводов дразнить Юку.
— Я учила тебя целоваться исключительно из чувства сострадания. Потому что боялась, что ты так и помрешь старой девой, — усмехнулась она.
Я вздохнула.
А когда-то именно Юка учила меня целоваться.
Мне самой, конечно, ни за что не пришла бы в голову порочная мысль поцеловать Юку — несмотря на то Что, будь я мужчиной, несомненно влюбилась бы 6ы именно в нее.
Я понимаю, что, если бы не Юка, мне ни за что не стать такой, какой я являюсь сейчас. Глядя на меня сегодняшнюю никто не заподозрил бы, что пару лет назад я была полноватой и сутуловатой, и глупо хихикала, и носила бесформенные шмотки. Теперь я другая. Однажды какой — то аэродромный новичок даже перепутал меня с Юкой. Представляете? Это был лучший в моей жизни комплимент. Он обратился ко мне:
— Лика!
— Я не Лика, я Настя! — улыбнулась я.
Он смутился:
— Извини, перепутал! Но вы же подружки. А подружки часто бывают похожими.
Похожими!
Это не я сказала, а посторонний человек.
За два года плотного общения с Юкой я стала похожей на нее. И многие считают меня красавице. Несмотря даже на то, что я кажусь себе толстой. Конечно Юка посмеялась бы, если бы я осмелилась сказать, что мы похожи. И сказала бы что-то вроде — ну да, мечтать не вредно. Потому что она по-прежнему видит во мне ту неуклюжую застенчивую девчонку, которая, раскрыв от восхищения рот, внимала каждому её слову.
С другой стороны, ничего странного в этом нет. Ведь это Юка заставляла меня меняться. Юка как строгий наставник следила за каждым моим шагом. Она скупо хвалила меня за то, что казалось ей победами. И рьяно ругала за провалы, которых было, ясное дело, куда больше, чем побед.
