И морда лица такая, что мне рыдать хочется.
— Ты ничего не выдумываешь?
— Сеньор, клянусь мамой!
— А мама твоя об этом знает, что ты ею клянёшься?
Отмахнувшись от его следующей тирады, удаляюсь. Через месяц испанец ушёл «в отказ»: перестал выходить из камеры, уверяя, что его хотят убить за долги. За это его перевели в другой модуль. В респектабельный, между прочим.
Между сдвоенными блоками тюрьмы расположена кабина, по-испански называется точно так же, — зарешёченное пространство с отдельным входом и лесницей, сообщающейся с галереей безопасности, которая пронизывает всю тюрьму.
В кабинах сидят, пожизненно приговорённые к ней, охранники.
По громкой вызвали меня. Подхожу к «форточке» кабины.
— Такой-то из первого блока записал тебя толмачом на видеоконференцию, которая будет завтра.
— Я не знаю такого человека.
— Но он, видимо, тебя знает, — настаивает, несколько ошарашенный охранник.
— Я точно знаю, кто может записать меня, потому что у меня была договорённость быть переводчиком с другим экс-советянином. Его не только зовут по-другому, но он ещё и в другом блоке. Но я не разглашаю этого, продолжая обыгрывать тему разговора.
— Кто этот человек? Русский или украинец? Если украинец, да ещё один из моих недругов, видеоконференция может законьчится не так, как планируется, ещё и не начавшись.
— Вот дьявольщина! — в сердцах произносит охранник и просит меня подождать, пока он выяснит. Проходит пара часов и снова меня выкликают по «матюгальнику».
— Это совсем другой человек записал тебя переводчиком, — радостно сообщил мне функционер.
— И совсем из другого модуля, — подхватываю я.
— Точно!
— Ну и как можно перепутать? Блок — другой, фамилия — другая, другая национальность. Там что, читать не умеют и рисуют, что в голову придёт?
— Да вот… так получилось, — смущается испанец.
На следующий день меня выпускают из камеры раньше, чтобы успел позавтракать, и перепровождают в накопитель блока, где проводится видеоконференция с Мадридом.
— Ой, дядя! — появляется мой знакомый, — Ты их тут всех так запугал. Мне охранник всю дорогу талдычил, что ты — «muy peligroso» (очень опасный).
— Сами виноваты, — отвечаю я ему, и начинаем обговаривать темы будущего разговора с судьёй, надзирающей за системой.
В зале для видеоконференции стоят несколько рядов стульев, а напротив, за прозрачной перегородкой из оргстекла, два телевизора. На одном — мелко-мелко, далеко в углу, чтобы нельзя было разглядеть лицо — сидит судья с секретарём, а второй телевизор показывает нас крупным планом и между телевизорами, за той же перегородкой, находится камера, направленная на нас.
