Ниф-Ниф стоял в коридоре и демонстрировал мефистофельскую улыбку: очередная гадость удалась. Вечером и в последующие дни зэки перестали запасать вёдра с водой, потому что Ниф-Ниф закончил свои дежурства. А на дверях туалета появились два новых объявления:.
«Если туалет будет продолжать засоряться, это приведёт к его закрытию» и «Плохое использование туалета будет наказываться переводом в другой модуль».
Список занимающихся спортом так и не был завершён.
Именно в тюрьме я столкнулся с исламом. Раньше не приходилось. Люди в закрытом пространстве вынуждены менять свои привычки. Которые, в свою очередь, связаны со стадностью. Если всякие там индивидуалисты, протестанты, католики и ортодоксы и раньше стороной обходили воскресные службы, то и теперь не спешили. Но с удовольствием пели под гитару хором с навещающими зэков монашками. Иеговисты, как у них принято, не только брались за руки и молились, но и использовали своё нахождение в заключении для привлечения новых заблудьших овцов в своё сборище.
Мусульмане же, лишившись своих привычных свободных пятикратных обращений к Всевышнему, угрюмо сбивались в кучки и, выяснив направление на Мекку, дружно обращали голые пятки в другую сторону. Никто им не мешал, но и особо не способствовал. Лишь иногда могли разрешить моления в отдельной комнате.
В тюрьме Кастейон-2 Албокассер было по-другому. Не смотря на то, что муж директора тюрьмы был обрезан в детстве на чёрном континенте, администрация мягко и без особого нажима преследовала тех, кто по углам становился на четвереньки. Их переводили в другие модули, потом без объяснения причин, возвращали обратно, препятствуя тем самым образованию знакомств и группировок.
Небольшой спортзал модуля всегда закрывался на ключ, когда в него на час заходила очередная группа для занятий. Вместе со мной потихоньку набралась группа в шесть человек. По несчастью для них все они были арабами. Коллектив из одного русского с нехорошим личным делом и пяти последователей Пророка, могущих перековаться в возможных приверженцев исламского халифата, включила богатое воображение службы безопасности тюрьмы. Тем более, что в спортзальчике не было камеры наблюдения. В течение одной недели все правоверные были отправлены в другие модули, и я остался на ближайшие месяцы в одиночестве со штангами и гантелями.
В тюрьме сменился директор. Наезды на мусульман перешли в режим открытых военных действий. Обыски, общие и индивидуальные, ежедневные или внезапные, всё те же переводы в другие места постепенно превратили пятикратномолящихся в забитое овечье стадо. Они угрюмо сидели по углам, играли в домино или двигали фишки по крестообразно нарисованному полю. Самые молодые временами играли в футбол. Но от спортзала шарахались, как чорт от ладана. И молиться на виду перестали.
